LXXI. Блистательный юноша (Корвин) Мессала [226] пользовался в упомянутом лагере Брута и Кассия почти тем же авторитетом, что и они. И хотя не было недостатка в людях, которые бы выдвинули его на роль главнокомандующего (с целью продолжения войны), он предпочел обрести спасение по милости Цезаря и больше не испытывать судьбу в сомнительной надежде на оружие. В самом деле, как среди побед Цезаря не было более радостной, чем спасение Корвина, так не было и более выдающегося примера человеческой благодарности, верности и почтительности, чем тот, который явил Корвин по отношению к Цезарю. Ни в одну из войн не пролилось столько крови знаменитых людей, как в эту. Тогда пал сын Катона. (2) Та же участь постигла Лукулла и Гортензия, сыновей выдающихся граждан. А Варрон [227] перед смертью в насмешку над Антонием с огромным бесстрашием верно предказал ему достойный его конец. Друз Ливий, отец Юлии Августы [228], и Квинтилий Вар не стали испытывать милосердие врага. Один из них покончил с собой в лагерной палатке, Вар же при всех знаках отличия принял смерть от руки вольноотпущенника, которого сам к этому принудил.
LXXII. Судьба пожелала, чтобы таким был конец Брута на тридцать седьмом году его жизни, безупречного духом до того дня, когда единственный опрометчивый поступок лишил его всех доблестей. (2) Кассий был лучше как военачальник, Брут - как человек, из чего следует, что Брута предпочтительнее было иметь среди друзей, Кассия - бояться как врага. В одном было больше силы, в другом доблести. Если бы они победили, большим благом для государства был бы Брут, нежели Кассий, равно как главою государства лучше иметь Цезаря, а не Антония. (3) Гн. Домиций (отец Л. Домиция, человека благородной, возвышенной честности, которого совсем недавно мы еще могли лицезреть, и дед нашего знаменитого молодого Гн. Домиция) [229] вместе с большим числом последователей, разделявших его планы, оставшись единственным предводителем, захватил корабли и стал искать спасения в бегстве. (4) Стаций Мурк [230], который благодаря своему флоту и морским постам господствовал на море, вместе со всей доверенной ему частью войска и кораблями направился к Секту Помпею, сыну Гн. Магна, который, возвращаясь из Испании, захватил Сицилию. К нему из лагеря Брута, Италии и других стран стекались проскрибированные, которых судьба оградила от опасности, им угрожавшей. Обездоленным подходил любой предводитель, ведь судьба не предоставила выбора, но указала убежище, а тем, кто бежит от бури, и якорная стоянка кажется гаванью.
LXXIII. Юноша этот - в науках невежда, варвар в спорах, в натиске скорый, в решеньях поспешный, в дружбе неверный, - в этом пропасть между отцом и сыном, - либертин своих либертинов, раб своих рабов, завидуя высшим, угождал низшим. (2) Сенат, который тогда почти весь состоял из помпеянцев (после того как Антоний бежал из-под Мутины, а Кассию и Бруту были поручены заморские провинции), отозвал его из Испании, где Азиний Поллион после претуры вел против него успешные военные действия, восстановил его права на отцовское имущество и поставил во главе морского побережья. (3) Тогда он, как было сказано, захватил Сицилию и, приняв в число своих воинов рабов и перебежчиков, набрал значительное число легионов. С помощью отцовских либертинов Мены [231] и Менекрата [232], командующих флотилиями, он навел страх морскими грабежами и разбоями и стал пользоваться награбленным для содержания себя и своего войска. И он не стеснялся пиратскими злодеяниями нарушать спокойствие на море, которое было освобождено от них оружием и военным искусством отца!
LXXIV. После того как была сломлена партия Брута и Кассия, остался Антоний, чтобы отправиться в заморские провинции. Цезарь вернулся в Италию, найдя ее более мятежной, чем предполагал. (2) Ибо консул Л. Антоний, наделенный пороками своего брата, но лишенный доблестей, которые подчас проявлялись в Марке, набрал большое войско, обвиняя Цезаря перед ветеранами и призвав к оружию тех, кто лишился земли при распределении участков после основания колоний. С другой стороны, жена Антония Фульвия, в которой не было ничего женского, кроме тела, добавила ко всему этому вооруженный мятеж [233]. (3) Она избрала местом для войны Пренесте. Антоний, повсеместно разбитый силами Цезаря, ушел в Перузию. Планк, пособник Антония, более внушал Антонию надежду на помощь, чем ее оказывал. Перузия была захвачена благодаря доблести и воинской удаче Цезаря. Антония он безнаказанно отпустил. Жестокость по отношению к перузинцам объясняется скорее гневом воинов, чем волей полководца [234]. Город был подожжен. Поджигателем оказался первый из жителей этого места по имени Македоник, который поджег свой дом и свое добро, пронзил себя мечом и бросился в огонь [235].
LXXV. В то же самое время вспыхнула война в Кампании. Ее разжег Тиберий Клавдий Нерон (понтифик, в прошлом претор, отец Тиберия Цезаря, человек великого ума и учености), который обещал свое покровительство тем, кто потерял землю [236]. С прибытием Цезаря и эта война была погребена и рассеяна.
(2) Кого может удивить переменчивость судьбы и превратность дел человеческих? Кто может надеяться на обладание противоположным тому, что он имеет? Кто не боится обратного тому, что он ожидает? (3) Ливия, дочь знатного и мужественного человека Друза Клавдиана, по происхождению, честности и красоте первая из римлянок (ее мы впоследствии увидели супругою Августа, а после причисления Августа к богам - его жрицей и дочерью [237], бежала тогда от оружия Цезаря, своего будущего супруга, с будущим сыном Цезаря Тиберием Цезарем на руках, двух лет от роду, будущей опорой империи, и, спасаясь от солдатских мечей, с единственным спутником, чтобы надежнее скрыть бегство, по бездорожью достигла моря и была переправлена в Сицилию [238].
LXXVI. Свидетельство, которое я привел бы о чужом, не утаю в отношении своего деда. Гай Веллей был поставлен Гн. Помпеем на почетнейшее место среди знаменитых трехсот шестидесяти судей [239]. Он же был поставлен префектом вспомогательного отряда ремесленников у М. Брута и Тиб. Верона и вообще был человеком, никому не уступавшим по своему положению. Когда в Кампании Нерон, к числу сторонников которого он принадлежал благодаря исключительной дружбе, покинул Неаполь, мой дед, не имея возможности его сопровождать, пронзил себя мечом. (2) Без каких-либо препятствий со стороны Цезаря Фульвия покинула Италию. Спутником бежавшей женщины был Планк. Азиний Поллион, удерживавший во власти Антония область венетов и совершивший много замечательных дел близ Альтина и других городов этой области, перешел с семью легионами к Антонию. Он вовлек в свои планы и, дав гарантии верности, соединил с Антонием все еще колеблющегося Домиция [240], который, как было сказано выше, после смерти Брута покинул его лагерь, взяв на себя командование флотом. (3) Кто справедливо об этом рассудит, поймет, что услуга Антония Поллиону была не большей той, которую Поллион оказал Антонию. Последовавшая за этим высадка Антония в Италии, приготовления Цезаря против него, - все это вызвало опасность новой войны; но около Брундизия был заключен мир. (4) В это время были раскрыты преступные планы Сальвидиена Руфа. Этот человек, начавший с малого из-за темного происхождения, достиг высшего: сделался первым во всадническом сословии после Гн. Помпея и самого Цезаря, был избран консулом, но настолько вознесся, что смотрел свысока на Цезаря и государство [241].
LXXVII. Затем по единодушному и настоятельному требованию народа, которому стала невыносима высокая цена на хлеб вследствие пиратских нападений, около Мизен был заключен мир с Секстом Помпеем [242]. Помпей пригласил на свой корабль Цезаря и Антония и очень кстати заметил, что дает обед «на киле», намекая этим на название места, где стоял дом его отца, которым завладел Антоний.
(2) Согласно этому мирному договору Помпею уступались Сицилия и Ахайя, чем, однако, его беспокойный дух не мог удовольствоваться. Единственная польза, которую принес приход Помпея состояла в том, что отечеству были возвращены и получили личную безопасность все проскрибированные и иные бежавшие к нему по разным причинам. (3) Тем самым государству были возвращены, наряду с другими прославленными мужами, Нерон Клавдий, М. Силан [243], Сентий Сатурнин [244], Аррунтий [245] и Титий [246]. Стаций же Мурк, который прибыл к Помпею с прекраснейшим флотом и этим удвоил его силы, стал жертвою ложных обвинений - Мена и Менекрат испытывали отвращение к такому товарищу по должности. Он был убит Помпеем в Сицилии [247].