VII. Современником этой эпохи был Гесиод, отделенный от века Гомера почти ста двадцатью годами, человек изысканного таланта, достойный памяти из-за сладостной нежности стиха, страстный приверженец мира и покоя, наиболее близкий к Гомеру не только по времени, но и по значению своего труда. Он позаботился, чтобы с ним не произошло того, что с Гомером, дал свидетельства о родине и родителях, но о родине, поскольку претерпел от нее кару, отозвался в высшей степени оскорбительно [29]. (2) До сих пор меня задерживали чужеземные дела; теперь же я перехожу к домашнему, полному заблуждений, давшему авторам повод к множеству разногласий. Ведь некоторые говорят, что Капуя и Нола были основаны тусками именно в это время, около восьмисот тридцати лет назад [30]. (3) С ними я мог бы согласиться. Но сколь отлично мнение Катона, который считает, что Капуя основана теми же тусками и вскоре после нее - Нола, но утверждает, что Капуя до взятия ее римлянами существовала не более двухсот шестидесяти лет. (4). Если бы это было так, то Капуя, поскольку со времени ее взятия римлянами прошло двести сорок лет, была бы не старше пятисот лет. Я же при всем своем уважении к тщательности Катона, едва ли могу поверить, что такой большой город мог столь скоро вырасти, расцвести, погибнуть, возродиться.
VIII. Затем по инициативе Ифита из Элиды начались Олимпийские игры, наиболее прославленное и наиболее действенное изо всех состязаний в развитии физической и духовной доблести. Он учредил эти игры и торжественный сбор за восемьсот двадцать три года до твоего, М. Виниций, консульства [31]. (2) Передают, что священнодействие на том же месте установил Атрей около тысячи двухсот пятидесяти лет назад, когда проводил погребальные игры в честь отца своего Пелопса, и что на этом игрище Геркулес был победителем во всех видах состязаний [32]. (3) Тогда же в Афинах архонты перестали пользоваться пожизненной властью - последним из них был Алкмеон - и начали избираться на десять лет. Этот порядок удерживался семьдесят лет, после чего утвердилось ежегодное правление государственных должностных лиц. Из тех, кто управлял десять лет, первым был Харопс, последним Эриксиас, - из годичных первым Креон. (4) В шестую Олимпиаду, через двадцать два года, как была учреждена первая, Ромул, сын Марса, отомстив за несправедливость по отношению к деду, в Парилии, на Палатине, основал город Рим [33]. От того времени до вашего консульства семьсот восемьдесят один год; произошло это через четыреста тридцать семь лет после взятия Трои. (5) В этом предприятии Ромул был поддержан легионами своего деда Латина. Я охотно присоединяюсь к тем, кто так передает, поскольку иначе едва ли мог новый город укрепиться в такой близости от вейентов, других этрусков, также сабинян силами невоинственного отряда пастухов, хотя бы и сильно возросшего благодаря священному убежищу между двумя рощами. (6) Он избрал сто человек, назвав их patres (таково происхождение слова «патриции»), сделав нечто вроде общественного совета. Похищение сабинских девушек… [34] Не менее знаменит в то время был сын Мильтиада Кимон… [35].
IX. … [36] чем опасался враг, устремился. Ведь до того, на протяжении двух лет он не только сражался с консулами, пользуясь переменным счастьем, но большей частью брал верх и вследствие этого привлек большую часть Греции на свою сторону. (2) И даже родосцы, до того вернейшие римлянам, заколебались в своей верности и, следя за его успехом, казалось, готовы были перейти на сторону царя. Также царь Эвмен [37] занял в этой войне промежуточную позицию, которая не соответствовала ни принципам его брата, ни его собственному обыкновению. (3) Тогда сенат и римский народ избрали консулом Л. Эмилия Павла, еще раньше, в свою претуру и предыдущее консульство, удостоенного триумфа, человека, достойного той похвалы, какой заслуживает сама доблесть. Он был сыном того Павла, который вступил в битву при Каннах, столь пагубную для государства, с уклончивостью, равной храбрости, с какою встретил смерть. (4) Павел разбил Персея в огромном сражении у города по имени Пидна в Македонии [38], захватил лагерь, уничтожил его войско и, лишив всякой надежды, вынудил покинуть Македонию. Оставив ее, он прибыл на остров Самофракию, вверив себя покровительству священного храма. (5) К нему прибыл претор Октавий, командовавший флотом, и скорее разумными доводами, чем силой, убедил отдаться на милость римлян. Так Павел провел в триумфе величайшего и знаменитейшего царя. В том же году были отпразднованы пышные триумфы Октавия, претора, командовавшего флотом, и Аниция, проведшего перед колесницей иллирийского царя Гентия [39]. Насколько назойливой спутницей величайшего успеха является зависть, сопутствующая всему выдающемуся, можно понять из факта, что никто не препятствовал триумфу Октавия и Аниция, в то время как триумфу Павла пытались помешать [40]. Его триумф превзошел все предшествующие и величием царя Персея, и видом изображений, и суммою денег, - поскольку Павел внес в эрарий двести миллионов сестерциев и победил величиною этой суммы всех предшественников.
X. В то самое время, когда Антиох Эпифан [41], тогдашний царь Сирии (тот самый, который предпринял строительство Олимпейона в Афинах), осадил в Александрии царя-мальчика Птолемея, к нему был послан легат М. Попилий Ленат, чтобы заставить его отказаться от задуманного [42]. (2) Попилий изложил свое поручение, и когда царь ответил, что подумает, обвел вокруг него прутиком линию и потребовал не выступать из круга на песке прежде, чем даст ответ. Таким образом римская решимость положила конец царским намерениям и явилась причиной выполнения приказа.
(3) Что касается Луция Павла, одержавшего большую победу, то у него было четверо сыновей. Из них двух старших он дал усыновить: одного - П. Сципиону, сыну Сципиона Африканского (не сохранившему от отцовского величия ничего, кроме блеска имени и силы красноречия), другого - Фабию Максиму. Двоих младших, которые ко времени победы еще не надели мужскую тогу, оставил при себе. (4) Перед триумфом, в тот день, когда, согласно установлениям предков, нужно было дать отчет на народной сходке за городской чертой, он напомнил по порядку о своих делах и стал умолять бессмертных богов, чтобы в том случае, если он своими делами или успехом вызвал зависть у кого-либо из них, они лучше были бы безжалостны к нему, чем к государству. (5) Это заклинание, словно бы исходящее от оракула, лишило его большей части потомства. Ведь он потерял одного из не вышедших из-под отцовской опеки сыновей незадолго до триумфа и через несколько дней после триумфа - другого. (6) Суровой была примерно в то же время цензура Фульвия Флакка и Постумия Альбина [43]: а именно был исключен из сената Гн. Фульвий, брат цензора Фульвия, к тому же обладавший общим с ним имуществом.
XI. После того как был побежден и взят в плен Персей, который умер через четыре года под домашним арестом в Альбе [44], Псевдо-Филипп, названный так вследствие его лживого утверждения, что он Филипп и человек царской крови, хотя был самого низкого происхождения, силой оружия захватил Македонию и присвоил знаки царского величия, но вскоре понес наказание за свою дерзость. (2) Ведь претор Кв. Метелл, которому за доблесть было добавлено имя Македонский, одолел Псевдо-Филиппа и его народ достославной победой [45]. В жестоком бою он разбил также ахейцев, начавших при нем мятеж [46]. (3) Это тот Метелл Македонский, который обнес портиками, не имевшими надписей, два храма (ныне они опоясаны Октавиевым портиком) [47]. Он также привез из Македонии отряд конных статуй, который повернут к фронтону храма и до сих пор служит лучшим украшением этого места. (4) Обычно так передают историю этого конного отряда: Александр добился от Лисиппа, выдающегося в этом искусстве мастера, чтобы тот изваял портретные изображения всадников его турмы, павшей при реке Гранике, и поместил среди них его собственную статую [48]. (5) Метелл, первым воздвигший храм из мрамора рядом с этими памятниками, положил начало этому виду великолепия или роскоши. Едва ли можно отыскать в другом народе, времени или сословии человека, какой бы пользовался таким благоволением фортуны, как Метелл. (6) Ведь кроме великолепных триумфов, великого почета, каким он пользовался, выдающегося места в государстве, острых и бескорыстных споров с недругами, которые он вел, защищая государство, Метелл вырастил четырех сыновей и всех их увидел взрослыми, всех оставил живыми, добившимися величайшего почета. Когда он умер, эти четыре сына поставили его погребальное ложе перед рострами. Один из них уже был консуляром и цензором, второй - консуляром, третий консулом того года, четвертый - кандидатом в консулы, уже вступившим в свои права [49]. Это можно было скорее назвать счастливым окончанием жизни, чем смертью.