LXVIII. Следует вернуться к тому, что было в свое время опущено; ведь сам человек не позволяет оставить в тени совершенное им. В то время как Цезарь бился за верховную власть в жарком и жестоком[322] Фарсальском сражении, Целий Руф, человек, очень напоминающий по красноречию и мужеству Куриона, но в том и другом достигший большего совершенства и не менее изощренный негодяй, будучи к тому же не в состоянии довольствоваться своим умеренным [положением] ведь его имущество уступало уму, — (2) во время претуры выступил инициатором отмены долгов, и ни сенат, ни авторитет консулов[323] его не остановили. Призвав даже Анния Милона, который был враждебен юлианской партии, поскольку не добился от нее возвращения, он возбудил в городе мятеж, а в сельской местности — открытые военные столкновения; сначала он был отстранен от государственных дел, а затем по предложению сената разбит у Фурий консульской армией[324]. (3) При аналогичном предприятия сходной оказалась судьба Милона: он был сражен камнем во время осады Компсы[325] в земле гирпинов. Так этот неуемный и храбрый до безрассудства человек понес наказание и за П. Клодия, и за отечество, куда стремился вернуться при помощи оружия.
(4) Поскольку я стремлюсь восполнить кое-что из пропущенного, следует отметить, что народные трибуны Эпидий Марулл и Цезетий Флав проявили по отношению к Г. Цезарю неумеренную и неуместную вольность: изобличая его в стремлении к царской власти, они сами едва не применили силу единовластия. (5) Ответом на это был гнев раздраженного главы государства. Но он все-таки предпочел прибегнуть к цензорскому замечанию[326], чем отстранить их от дел диктаторским распоряжением. Цезарь утверждал, что его характер — несчастье, из-за которого следовало бы или отойти от власти, или уменьшить ее[327]. Но следует вернуться к предшествующему.
LXIX. Уже тогда Долабелла убил в Азии своего предшественника консуляра Требония, обманом захватив его в Смирне. Требоний возвысился до консульства благодаря Цезарю, он оплатил за благодеяния высшей степенью неблагодарности, приняв участие в его убийстве. (2) А Г. Кассий, получив от бывших преторов и полководцев Стация Мурка и Криспа Марция боеспособные легионы, окружил Долабеллу, прибывшего в Сирию после захвата Азии, занял город Лаодикею и там лишил его жизни — Долабелла сам, без промедления, подставил своему рабу шею для удара. Под командованием Кассия в это время было десять легионов. М. Брут добился семи легионов, которые добровольно перешли к нему от Г. Антония, (3) брата М. Антония, в Македонии и от Ватиния около Диррахия. Но над Антонием он одержал верх в войне, а Ватиния подавил авторитетом. Создавалось впечатление, что никого из полководцев нельзя поставить выше Брута и никого — ниже Ватиния: (4) внешнее уродство до такой степени состязалось в нем с непристойностью нрава, будто его душа была заключена в самое подходящее вместилище[328]. (5) Тем временем по закону Педия, который предложил консул Педий, коллега Цезаря, все убийцы Цезаря-отца приговаривались к лишению огня и воды. В это время Капитон, мой дядя по отцу, принадлежавший к сенаторскому сословию, подписал обвинение Агриппы против Г. Кассия. (6) Пока все это происходило в Италии, Г. Кассий в результате жестокой, но вполне успешной войны занял Родос — предприятие исключительной трудности, а Брут победил ликийцев, и затем оба переправили свои войска в Македонию. Тогда в противовес собственной натуре Кассий превзошел даже милосердие Брута. И трудно разобраться, кому больше, чем им сопутствовала фортуна и кого она, как бы утомившись, покинула быстрее, чем Брута и Кассия.
LXX. Тогда Цезарь и Антоний перебросили свои войска в Македонию и у города Филиппы встретились в открытом бою с Брутом и Кассием. Фланг, которым командовал Брут, отбив врагов, занял лагерь Цезаря (ведь сам Цезарь, хотя и был очень слаб после болезни, взял на себя командование; не оставаться в лагере его умолял даже врач Арторий[329], напуганный грозным сновидением). Фланг, возглавлявшийся Кассием, был обращен в бегство, рассеян и отступил на возвышенное место. (2) Тогда Кассий, судя по своей участи, решил, что таков же исход и у товарища. Он приказал ветерану разведать, какова численность и сила войска, устремившегося ему навстречу. Ветеран запоздал, и, когда войско приблизилось (а из-за пыли нельзя было рассмотреть ни лиц, ни знамен), Кассий решил, что это прорвались враги, закутал голову плащом и бестрепетно подставил ее вольноотпущеннику. (3) Голова Кассия упала, и тут появился ветеран с известием о победе Брута[330]. Увидев распростертого полководца, воин сказал: «Я последую за тем, кого убила моя задержка» — и налег на меч. (4) Спустя несколько дней Брут столкнулся с врагами и, потерпев поражение, в ночь после бегства поднялся на холм и обратился с мольбой к своему другу Стратону из Эг, чтобы тот помог идущему на смерть. Закинув за голову левую руку, он правой придвинул острие его меча к груди, к тому месту, где бьется сердце, толкнул его и тут же, пронзив себя одним ударом, испустил дух.
322
В «A» и «P» Africaque. Э. Томас (Thomas E. De Vellei voluminis condicione aliquot capita. B., 1897) предложил читать вместо Africaque acri feraque. Мы принимаем эту поправку, поскольку М. Целий погиб до начала Африканской войны (Caes. B. C., III, 22).
323
После ухода из Рима Цезаря в 48 г. до н. э. власть в городе принадлежала его коллеге П. Сервилию Исаврику.
324
Против М. Целия Руфа был послан легион, однако он был убит галльскими и испанскими всадниками Цезаря, которых пытался подкупить (Caes. B. C., III, 22; 38; Dio Cass., XLII, 22—25).
326
Однако по свидетельству Светония (Caes., 79), Цезарь не ограничился цензорским замечанием, а лишил священных и неприкосновенных трибунов должности. Дерзость трибунов состояла в том, что они сорвали возложенный на статую Цезаря лавровый венок, перевитый белой лентой, а человека, возложившего венок, отвели в тюрьму.
327
Нигде в другом месте не сообщается о рассуждениях Цезаря по поводу своего характера. Очевидно, речь идет о властолюбии, выражавшемся в стремлении к царской власти.
328
Над дефектами внешности П. Ватиния подшучивали современники (Cic. Att., II, 9, 2; Sest, 135; Vat., 4; 10).
329
О враче Артории, предостерегшем Октавиана перед битвой при Филиппах см. Val. Max., I, 70, 1; Plut. Brut., 41, 7; App. B. C., IV, 101. Из ссылок этих авторов на воспоминания Августа видно, что Веллей либо пользовался этим источником, либо взял этот эпизод у Ливия.
330
См. о самоубийстве Кассия у Филипп; Val. Max., IX, 9, 2; Liv. Per., 124; Flor., II, 17, 12. И здесь тот же общий источник — воспоминания Августа.