Отбор Веллеем выдающихся римских ораторов согласуется со списком лучших ораторов в трактате Цицерона «Брут» (см. Cic. Brut., 82; 83; 85—88; 99—102; 120; 135; 138). Но Цицерон характеризует творческую манеру каждого из них, Веллей же ограничивается одними именами.
Римская трагедия представлена именами Акция и Афрания (они уже упоминались в 17-й главе первой книги) и Пакувия, автора двенадцати трагедий и одной претексты.
Упоминая имя автора сатир Г. Луцилия, Веллей сообщает факт из его биографии: он служил всадником под стенами Нуманции, когда осаждающей армией руководил Сципион Эмилиан (II, 9, 4). О том же сообщает и сам Луцилий в своих стихах, говоря, что он входил в «когорту военачальника» cohors praetoria (Lucil., 407—408, 1348). Установлено, что термин cohors praetoria соответствует термину cohors amicorum; таким образом, Луцилий просто находился в свите Сципиона Эмилиана.
При отсутствии биографических сведений об историках-анналистах важно свидетельство Веллея, что старшим из них по возрасту был Л. Целий Антипатр, а ровесниками были Л. Корнелий Сизенна, П. Рутилий Руф, Клавдий Квадригарий, Валерий Анциат (II, 9, 5—6). Как создатель нового литературного жанра (имеются в виду ателланы) характеризуется Веллеем Л. Помпоний (II, 9, 6). На самом деле, он придал давно существовавшим народным сценкам литературную форму.
В другом литературном экскурсе характеризуется литература конца Республики (II, 36). Тут упоминаются не только такие знаменитые ораторы, как Гортензий и Цицерон, но также ораторы, мало или вовсе неизвестные. Среди поэтов конца Республики фигурируют Варрон, Лукреций и Катулл. Хотя известный философ и ученый М. Теренций Варрон писал и стихи (Менипповы сатиры), скорее всего, под «Варроном» подразумевается П. Теренций Варрон из Нарбона, переводчик «Аргонавтики» Аполлония Родосского, автор сатир и панегирического эпоса «Война с секванами».
Среди писателей эпохи второго триумвирата и времени Августа фигурируют «принцепс поэзии» Вергилий (70—19 гг. до н.э.), за ним Рабирий, далее Саллюстий и Ливий, за ними Тибулл (54—19 гг. до н.э.), Овидий (43 г. до н.э. — 17 г. н.э.). Может показаться странным, что среди этих знаменитых писателей назван Рабирий. Но о Рабирии до Веллея писал Овидий, восхищавшийся его талантом (Ovid. Pont., IV, 16, 5), а после Овидия — Квинтилиан (Quint., X, 1, 90). Из этих упоминаний явствует, что Рабирию принадлежала поэма о войне между Октавианом и Антонием[550].
В обзорах римской литературы Веллея имеются труднообъяснимые пропуски: для раннего периода — Энний и Плавт, для времени Августа — Гораций и Проперций. По мнению Р. Гоара, пропуск Энния объясняется тем, что во времена Веллея он считался устаревшим поэтом, Гораций же выпущен потому, что Тиберий был оскорблен тем, что Гораций не упомянул его в своих одах[551]. Довод в отношении Горация кажется нам неубедительным. Вряд ли Веллей находился в столь близких отношениях к Тиберию, что знал о его обиде на Горация. Напротив, Веллею было известно, что Тиберий не разрешил вернуться старику Овидию на родину, когда это было всецело в его власти. Однако Овидий назван Веллеем среди великих поэтов времени Августа. Это, на наш взгляд, ослабляет довод Гоара.
Можно думать, что литературные вкусы Веллея — это вкусы его времени. Как правило, оценки Веллея совпадают с оценками близких к нему по времени авторов Сенеки Старшего и Квинтилиана. Сам выбор имен поэтов, ораторов, историков, авторов трагедий и комедий не оставляет сомнений, что Веллей Патеркул достаточно хорошо ориентировался в истории литературы. Попытка сделать литературный процесс частью истории в римской историографии является уникальной. Во всяком случае, ни в одном из дошедших до нас исторических трудов на латинском языке мы не найдем стольких имен литераторов. И даже если допустить, что Веллей Патеркул был знаком не со всеми их произведениями, само по себе появление на страницах исторического труда, тем более столь краткого, имен поэтов, историков, авторов трагедий и комедий наряду с именами консулов и полководцев — достаточно знаменательное явление. Оно, с одной стороны, — свидетельство внимания к литературе как средству идеологического воздействия со стороны основателей империи и, с другой — показатель возросшего интереса самих римлян к до того малопочетной деятельности литераторов.
550
Возможно, это и есть «Поэма об Актийской войне», дошедшая в отрывках на папирусе из Геркуланума: Benario H.W. "Carmen de Bello Actiaco" and Early Imperial Epic. — ANRW, 30, 2, 1983 p. 1657.
551
Goar R. Horace, Velleius Paterculus and Tiberius Caesar. — Latomus, XXXV, 1976, p. 43—54.