В ходе типографских работ в базельской типографии Фробения с рукописью Беата Ренана и с изданием «M» познакомился базельский гуманист Бюрер, который сличил оба текста и высказал критические замечания в приложении, занимающем в «P» десять страниц без нумерации. Обращение Бюрера к «M» явствует из его постоянных отсылок типа: «древнейший экземпляр имеет» или «древнейший экземпляр имеет так, и чтение можно считать лучшим». Последняя фраза и ряд других указаний говорят о том, что Бюрер не просто занимался сличением текстов, но и вносил поправки.
Вновь найденный текст сразу привлек к себе внимание, поскольку содержал сравнительно подробное изложение антиримского восстания германцев и этим импонировал патриотическим чувствам активных тогда в Европе противников папской курии. Интерес к этой стороне труда Веллея Патеркула подчеркивает также и весьма выразительная гравюра на титульном листе «P». В верхней ее части изображены стоящие друг против друга два рыцарских войска в полном вооружении. На одном штандарте имя «Арминий», на другом — «Квинтилий Вар».
В 1835 г. И.К. Орелли, подготавливая издание Веллея Патеркула, впервые воспользовался найденной им незадолго до того в библиотеке Базельского университета копией Веллея Патеркула. Эту копию снял 11 августа 1516 г. юный друг Ренана Бонифаций Амербах. Поскольку копия «A» местами значительно отличалась от «P», Орелли и большинство издателей прошлого века полагали, что Амербах копировал «M», и видели в «A» наилучшее чтение, свободное от погрешностей безымянного переписчика начала XVI в. и некорректных эмендаций Ренана. Против этого мнения еще во времена Орелли решительно выступил Д. Фехтер, считавший, что Амербах копировал список безымянного переписчика, на ошибки которого сетовал Ренан[582]. В последнее время к этому мнению присоединился А. Вудмен, приведший веские доказательства того, что Амербах копировал список переписчика XVI в., внося в него некоторые поправки[583]. Это позволило Вудмену прийти к выводу, что «A» имеет вторичное значение и только в немногих случаях его чтение лучше, чем «P». Что касается «M», то к нему после Ренана и Бюрера, насколько нам известно, никто не обращался. Последнее упоминание об этом манускрипте относится к концу XVIII в.[584], после чего он бесследно исчез.
В XIX и первой половине XX в. была проделана серьезная работа над текстом «Римской истории» Веллея Патеркула. Среди толкователей Веллея были такие крупные филологи, как Фр. Хаазе, Т. Моммзен, О. Ян, Л. Траубе, Эд. Норден. По подсчетам А. Диле, только между 1873 и 1932 гг. было предложено более 1500 поправок к тексту Веллея Патеркула[585].
Между 1520 и 1932 гг. появилось 47 изданий «Римской истории»[586], в последующие годы — 5 новых изданий.
Комментирование текста Веллея является настолько сложной и трудоемкой работой, что занимавшиеся ею авторы диссертаций ограничивались комментариями к нескольким десяткам глав[587]. Объемистая книга А. Вудмена содержит детальный комментарий, но лишь к 94—131-й главам[588]. Обстоятельный комментарий ко всему труду, учитывающий всю проделанную работу над Веллеем, представил Ж. Эллегуар в своем образцовом издании «Римской истории». Вступительная статья, латинский текст, французский перевод, комменарии и указатель потребовали двух томов (468 стр.).
Наш перевод основывается на трех изданиях — стереотипном тойбнеровском Штегмана (1968), частичном издании Вудмена (1977), издании Эллегуара (1983). Мнения предшествующих издателей по поводу тех или иных сложных для понимания мест, приводимые в сносках к изданию Штегмана, также принимались во внимание. В некоторых случаях мы предлагаем собственное толкование текста, обычно же следуем за издателями, принимая или отвергая предлагаемые чтения.
М.Ф. Дашкова
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ «РИМСКОЙ ИСТОРИИ» ВЕЛЛЕЯ ПАТЕРКУЛА
Языку и стилю Веллея Патеркула исследователи всегда уделяли много внимания[589]. Едва ли не каждый раз при изложении истории римской литературы давалась его характеристика как писателя. Так, французский исследователь Е. Нажотт утверждал, что талант В. Патеркула нельзя оспаривать, но при этом отказывал ему в самостоятельности изысканий и ставил в вину поспешность работы. Это обстоятельство, по мнению Нажотта, отрицательно сказывалось на стиле писателя, порождая «обмолвки, общие места, неловкие выражения, периоды с избытком вводных предложений, повторение мыслей». Отмечая риторику, несколько изысканный колорит и искусственный жар, претенциозные соединения слов, Е. Нажотт подчеркивал и положительную сторону сочинения Веллея: «Принявшись вновь за работу старых летописцев, он обновил их приемы собственными рассуждениями и прекрасными портретами, придающими им жизнь. У него есть слова, сразу определяющие известный характер и положение и запечатляющие их в нашем уме. Он был удачным подражателем Саллюстия и сам не раз служил другим образцом»[590].
583
Woоdman A. Velleius Paterculus, p. 16 ff. Ж. Эллегуар в своей рецензии на книгу Вудмена (Latomus, 1980, XXXIV, p. 198—201) солидаризуется с этим мнением английского филолога.
584
Это письмо в Рим от 10 августа 1786 г., извещающее о продаже аббатством Мурбаха книг и манускриптов, в том числе «манускрипта Веллея Патеркула, единственного из существующих» (Hellegоuarc'h J. Velleius Paterculus, p. LXXVII). Из высказанного автором письма опасения, что книги и манускрипты могут погибнуть в России, можно заключить, что представители России были потенциальными покупателями.
587
Так, Дж. Сильверберг ограничил свою диссертацию комментированием 1—28-й глав II книги (Silverberg J.C. Commentary to the Roman History of Velleius Paterculus. (Book II, 1—28. Harvard, 1967), а Массауэр комментировал лишь 90—123-ю главы (Massauer B. Historischantiquerischer Kommentar zur Paterculus. Wien, 1968). Обе эти работы были нам недоступны.
589
Georges H. De elocutione M. Vellei Paterculi. Leipzig, 1877; Milnau F. De Vellei Paterculi genere dicendi. Koenigsberg, 1888; Ungewitter J. De Vellei Paterculi et Valerii Maximi genere dicendi quaestiones selectae. Donauwörth, 1904; Freitag P. Stilistische Beiträge zu Velleius Paterculus: Pleonasmus und Parenthese. Wien, 1942.