- Этот случай лишь доказывает, - прокомментировала она, сняв с головы черный парик, бросив его на кушетку и отирая пот со лба, - что такими действиями ты ничего не добьешься. Ведь ты пытаешься предупреждать людей о бедствии и в то же время хочешь скрыть от них наличие у себя особого дара. Примирить эти две задачи может лишь власть.
- Каким же образом? - поинтересовался Александр. - И вообще, я не понял, что ты имеешь в виду, говоря, что ты призвана повелевать людьми. Императоры ведь не бывают женщинами.
- Верно, - согласилась Кассия. - Женщины не правят Римом, не заседают в сенате, не командуют легионами и флотом, не бывают консулами, преторами, квесторами и другими магистратами, не управляют провинциями. Если не считать тех, кто воздействует на события, влияя на решения своих мужей, как поступала великая Ливия Друзилла, когда наводила порядок в империи через указы своего супруга Октавиана Августа.
- Значит, ты хочешь стать царицей какого-нибудь варварского племени, где женщины воюют и правят? - предположил Александр.
- Объединить все племена и страны мира под единой властью под силу только Риму, - ответила Кассия. - Но править Римом женщина не может. Поэтому я и разработала свой план. До сих пор это был план, предназначенный лишь для Кассии-правительницы, но сейчас я включила в него и тебя, учитывая упомянутую мной взаимную поддержку орбинавтов-союзников. И я рассчитываю на твое согласие и преданность.
- О каком плане ты говоришь? - спросил Александр, с трудом выговаривая слова из-за пересохшего горла. Откровенности Кассии нравились ему все меньше и меньше.
- Республиканского правления нет уже триста лет, - сказала Кассия. - Но мы, тем не менее, продолжаем называть Рим республикой и не хотим вслух признаться в том, что император это настоящий царь. Официально император считается кем угодно - главнокомандующим, первым из сенаторов, пожизненным диктатором, - только не царем. Мы боимся этого слова с тех пор, как в незапамятные времена наши предки изгнали царей.
- Но император Рима обладает большей властью, чем любые цари! - воскликнул Александр.
- Еще бы! - подтвердила Кассия. - С ним может в какой-то степени сравниться лишь персидский царь царей. Но любой правитель, даже царек какого-нибудь крошечного варварского племени, знает, что является царем, и никто из его поданных в этом не сомневается. Почему императоры Рима так часто назначают сыновей своими соправителями? Потому что только так они могут передать им власть. Ведь у нас нет обычного для царей престолонаследия. И по этой же причине в Риме так часто свергали цезарей.
- Разве правителей других народов не свергают?
- Бывает. Но в Риме это происходит чаще.
И Кассия стала излагать свой план ошеломленному размахом ее притязаний Александру.
- Рано или поздно императоры прекратят традиционную игру в принцепсов и объявят себя царями. Некоторые уже предпринимали такие попытки. Например, Нерон требовал, чтобы его величали "господином и богом". Это царский титул. То же делал и Домициан. Трусливые сенаторы им подчинялись, но после смерти цезарей возвращали прежний порядок. Недавно Аврелиан на официальном прием появился с диадемой на голове, подобно какому-нибудь восточному царю.
- Его тоже на монетах называют "господином", - заметил Александр.
- Согласно плану, я получу власть из рук именно такого императора, и произойдет это в дни, когда все римляне будут относиться к своему цезарю как к царю, а не как к "первому из сенаторов". Но это не будет при Аврелиане. Потому что после его смерти сенат может опять вернуть прежнее положение вещей, как это было после смерти Домициана. Необходимо дождаться, пока хотя бы два или три цезаря подряд не будут называть себя "господином и богом". За это время мысль о царской власти утвердится в сознании людей. Впрочем, Аврелиан уже сделал немало полезного, восстановив для нас с тобой целостность римского мира.
- И что потом? - спросил Александр, после слов "для нас с тобой" уже не ожидая ничего хорошего от продолжения речей Кассии.
- Я становлюсь женой или конкубиной такого императора.
- Женой?! - перебил ее Александр. - А как же я?
Кассия, довольная таким проявлением преданности, сочла нужным успокоить своего собеседника.
- Это ненадолго, - объяснила она. - Итак, я становлюсь женой цезаря. Затем он добивается утверждения сенатом нового закона, согласно которому женщина тоже может быть императором, т.е. полноправной "госпожой и богиней", а не императрицей вроде Юлии Домны, которая вынуждена была действовать через своего мужа и сына.
Александру пришло в голову, что он умудрился полюбить совершенно безумную женщину.
- Разумеется, после этого цезарь объявляет меня своей соправительницей, - деловитым тоном говорила Кассия. - После его смерти я становлюсь императором, господином и царем всего Рима. Или, если хочешь, императрицей, госпожой и царицей. Объявляю тебя своим соправителем. Мы, используя наш дар орбинавтов, а также мою деловую сметливость, объединяем весь мир под эгидой Рима. Те народы, которые будут сопротивляться, неизбежно потерпят поражение. Ведь мы, орбинавты, присутствуя на полях сражений, всегда можем, меняя недавнее прошлое, обратить поражение в победу. И, когда весь мир станет Римом, мы подарим ему порядок, благоденствие и безопасность! Все будет организованно гармонично и справедливо! Никаких войн! Никакого голода! Мы будем поощрять науки, в том числе медицину, и когда-нибудь победим и болезни.
Ее лицо сияло. Александр чувствовал, что грандиозность планов этой сильной женщины захватывает его, несмотря на понимание того, что они продиктованы ее граничащей с безумием убежденностью в собственном величии.
- И тогда, - медленно и торжественно выговаривая каждое слово говорила Кассия, - мы наконец публично объявляем о своей вечной юности. С каждым годом, с каждым десятилетием люди всего мира будут все сильнее убеждаться в том, что мы - настоящие полубоги, ибо мы не стареем и не умираем. Нас даже не надо будет обожествлять. Люди и без этого будут преклоняться перед нами, как перед богами! И тогда наступит новый век. Тысячи лет благоденствия под правлением Кассии и Александра Великих!
Потрясенный актер, уже не замечая царящих в комнате жары и духоты, молчал, не зная, что можно на все это сказать.
- Когда-нибудь ты непременно поймешь, что избран богами для власти, - Кассия встала. - Сейчас ты еще слишком молод. Я имею в виду не твое тело, которое навсегда останется юным, а твой пока короткий опыт жизни.
- Как умрет император, женой которого ты будешь до того, как сделаешь меня своим соправителем? - глухим голосом спросил Александр, удивляясь, что может повторять эти слова, и тоже встал с кресла. - Ты убьешь его?
- Опять тебя смущает пролитие крови? - осведомилась Кассия. - Можно дождаться естественной смерти, если не хочешь убийства. В этом случае тебе придется ждать дольше, но ненамного. Поверь мне, когда впереди тысячелетия, десять или двадцать лет пролетают незаметно. Тем более, что мы не постареем и останемся такими же желанными друг для друга!
Кассия одарила Александра очаровательной улыбкой, но тот на нее не ответил.
- Один мой знакомый христианин, - сказал актер, - утверждал, что я пребываю во власти "бесовской гордыни". Он не знал, что такое настоящая гордость.
- Такое сказали про тебя?! - воскликнула Кассия, весело глядя на собеседника. - О да! Иметь дар орбинавта и продолжать фиглярствовать перед крестьянами и городскими отбросами - для этого нужна настоящая гордость! Кстати, помнишь, ты рассказывал о том вечере, когда случайно подслушал разговор "кентавров" и узнал о своем даре?
- Помню, - безрадостно ответил Александр, который сейчас уже не стал бы говорить этой женщине ни единого слова - ни о себе, ни о своих друзьях.