Впрочем, жена и с пороком таким не столь нестерпима,
Как приобыкшая драться с соседями, бить их ремнями,
Бедных, вопящих; когда ее сон прерывается лаем, —
«Палок давайте, кричит, живей!», и велит она раньше
Ими хозяина бить, а потом уже бить и собаку.
Страшно и встретиться с ней; она отвратительна с виду.
Моется в бане она по ночам: вдруг прикажет тревогу
420 Бить, свои шайки нести — парится с шумом великим;
Руки когда упадут у нее, утомленные гирей,
Ловко ее щекотать массажист начинает проворный,
Хлопая громко рукой по ляжкам довольной хозяйки;
Голодны гости меж тем, несчастные, хочется спать им;
Вся раскрасневшись, приходит она, наконец, и готова
Выпить корзину вина вместимостью в целую урну;
В ноги поставив ее, она тянет второй уж секстарий[304]
Перед едой, аппетит возбуждая поистине волчий;
После ж, когда все вино изрыгнет, промывая желудок,
430 Мрамор потоки зальют, золотая лоханка фалерном
Пахнет; подобная длинной змее, свалившейся в бочку,
Женщина пьет и блюет. Тошнит, понятно, и мужа:
Он, закрывая глаза, едва свою желчь подавляет.
Впрочем, несноснее та, что, едва за столом поместившись,
Хвалит Вергилия, смерти Элиссы дает оправданье,
Сопоставляет поэтов друг с другом: Марона на эту
Чашу кладет, а сюда на весы подагает Гомера.
Риторы ей сражены, грамматики не возражают,
Все вкруг нее молчат, ни юрист, ни глашатай не пикнут,
440 Женщины даже молчат, — такая тут сыплется куча
Слов, будто куча тазов столкнулась с колокольцами;
Тут уж не станет никто насиловать медные трубы,
Так как она и одна помогает луне при затменье.
Мудрый положен предел увлечениям самым почтенным:
Та, что стремится прослыть ученой, речистой не в меру, —
Выше колена должна подпоясывать тунику, в жертву
Резать Сильвану свинью и платить по квадранту за баню.
Пусть же матрона, что рядом с тобой возлежит, не владеет
Стилем речей, энтимемы кудрявые не запускает
450 Средь закругленных словес и не всё из истории знает.
Пусть не поймет и из книг кой-чего; мне прямо противна
Та, что твердит и еще раз жует Палемона «Искусство»,
Вечно законы блюдя и приемы правильной речи,
Та, что, древность любя, неизвестный, нам стих вспоминает
Или напрасно слова поправляет простушки-подруги;
Нет, уж позвольте мужьям допускать обороты любые.
Женщина все позволяет себе, ничего не считает
Стыдным, лишь стоит на шею надеть изумрудные бусы
Или же ухо себе оттянуть жемчужной сережкой.
460 Что может быть несноснее, чем богатая баба:
Видом противно лицо, смехотворно, от множества теста
Вспухшее все, издающее запах Поппеиной мази, —
Губы марает себе несчастный муж в поцелуе.
С вымытой шеей она к блуднику лишь пойдет: разве дома
Хочет казаться красивой она? Блудникам — благовонья!
Им покупается все, что пришлют нам инды худые.
Вот показала лицо и снимает свою подмалевку, —
Можно узнать ее; вот умывается в ванне молочной,
Ради которой она погнала бы ослиное стадо
470 Даже в изгнание вплоть до полярных Гипербореев.
Это лицо, что намазано все, где меняется столько
Снадобий разных, с припарками из подогретого теста
Или же просто с мукой, — не лицом назовешь ты, а язвой.
Стоит труда изучить хорошенько, что делают жены,
Чем они заняты целые дни. Если ночью ей спину
Муж повернет — беда экономке, снимай гардеробщик
Тунику, поздно пришел носильщик будто бы, значит
Должен страдать за чужую вину — за сонливого мужа:
Розги ломают на том, этот до´ крови исполосован
480 Плетью, кнутом (у иных палачи нанимаются на год).
Лупят раба, а она себе мажет лицо да подругу
Слушает или глядит на расшитое золотом платье;
Порют — читает она поперечные строчки[305] на счетах;
Порют, пока палачам изнемогшим хозяйка не крикнет
Грозное «вон!», увидав, что закончена эта расправа.
Домоправленье жены — не мягче двора Фаларида.
Раз уж свиданье назначено ей, должно нарядиться
Лучше обычных дней — и спешит к ожидающим в парке
Или, быть может, скорей, у святилища сводни — Изиды.
490 Волосы ей прибирает несчастная Псека[306], — сама-то
Вся растрепалась от таски, и плечи и груди открыты.