Из сказанного, конечно, не следует, что имя Numa произведено от греческого Νώμα. Дело в том что в латинском имени Numa содержится тот же корень, что и в слове numen (gen. numinis), у которого несколько значений, в том числе — «воля», «повеление», «божественное могущество», «знак божественной воли», т.е. повеления. Стало быть, в латинском имени второго царя можно расслышать «божественное повеление», «божественный закон». Отсюда позволительно сделать заключение о том, что между греческими и латинским вариантами имени этого римского царя существовало не только формальное, но и семантическое сходство. Это выдает общие корни их происхождения. Оба варианта имени были одинаково понятны обоим народам, видевшим в нем единую смысловую основу, проступавшую в портрете Нумы, царя-законодателя и в сакральной, и в гражданской области. Думается, что рассуждения по поводу имени Нумы могут объяснить мнение самого Дионисия о близости греков и римлян на языковом уровне. Так, действительно ненамеренно, объективно Дионисий в представлениях о греко-италийском родстве в преобразованном виде отразил гораздо более древние генетические связи значительно более широкого, чем греки и римляне, круга народов. Можно сказать, что в «Римских древностях» более, чем у кого бы то ни было из античных историков, занимавшихся Римом, содержатся важные материалы не только о последовательном заселении и о населении древнейшей Италии, но и данные, напоминающие о его индоевропейской прародине и праязыке, а также об исходе оттуда индоевропейских племен. Полагаю, что в этом состоит одна из граней творчества Дионисия, на которую еще не было обращено внимания в науке.
Представляется важным отметить еще, что «Римские древности» побуждают вернуться к дискуссионным проблемам истории Рима, а также поставить новые вопросы.
Одной из таких проблем является римский полис. Напомню, что от Фюстеля де Куланжа[1483] идет понимание полиса как античной гражданской общины и признание однотипности греческого полиса и римской civitas, а также италийских муниципиев.
XIX век обогатил науку массой археологических находок по всему миру, которые интенсифицировались в XX веке. Во всех районах Азии были открыты или изучены руины городов, в том числе ранее не известных (например, Эбла в Сирии), а дешифровка древневосточных письмен позволила увидеть в них города-государства. Их топографические аналогии с поселениями, исследованными археологами на Балканском и Апеннинском полуостровах и описанными античными авторами, содействовали распространению в науке понятия города-государства на античный полис.
При более углубленном изучении античности, социальной структуры, политических форм и культуры прежде всего греческих полисов, стала ощущаться недостаточность определения античного полиса как города-государства. В самом деле, подобный институт был широко представлен в средневековой Италии, особенно в эпоху Возрождения, существовал в российском Господине Великом Новгороде, подобие его присутствует и в современном княжестве Монако. Однако сходство между ними — внешнее, а культура везде — разная, потому что общества, породившие ее, весьма отличаются друг от друга.
Придерживаясь представления о том, что характер общества определяется в конечном счете господствующими в нем формами собственности, полагаю, что принятое у нас еще в советское время понимание античной формы собственности помогает оценить сущность классического античного полиса (соответственно — римской civitas и италийского municipium) и признать в нем гражданскую общину с античной формой собственности[1484]. Она точно описана античными писателями на римском материале, прежде всего Ливием и Аппианом, а также авторами надписей. Ее воспроизвели в своих трудах историки XIX в., хорошо знавшие античную традицию. Подвел итог изучению античной формы собственности К. Маркс[1485], который сумел выразить ее суть в краткой форме. Он подчеркнул ее двуединость, т.е. взаимообусловленное наличие частной и общенародной собственности в пределах гражданского коллектива.
Надо заметить, что проблеме полиса в новейшее время уделяется внимание, особенно в отечественной историографии, при этом выделена проблема именно римского полиса как в плане его функционирования, его кризиса, так и формирования[1486]. Конечно, рассмотрение этих вопросов ведется на широкой Источниковой базе, но для римской тематики особенно важны латиноязычные тексты, содержащие значимую политике-правовую терминологию, что и учитывалось в историографии. И хотя нельзя сказать, что материалы Дионисия не использовались, целесообразно рассмотреть их в сравнении с латинскими специально.
1484
К сожалению, ученые 40-50-х годов XX в. (Н.А. Машкин, А.Г. Бокщанин и др.) не зафиксировали этого определения в исследовательских трудах (а упомянул его лишь С.И. Ковалев), но их ближайшие ученики и последователи от них восприняли его. См.:
1485
1486