– Хоть бы ему хватило этих роз! Больше я не смог купить для тебя. Ты же знаешь, как растут сейчас цены. Синьор Мамбретти тоже повысил цену на запчасти для штопоров.
Но хозяину пяти роз оказалось мало.
– Я же сказал – две дюжины!
– Да нет же, вы не говорили этого, синьор!
– Что? Ты еще начинаешь спорить со мной! Забываешь свое место! А ну-ка дай сюда хлыст!
– Нет, ради бога, только не хлыст!
– Именно хлыст!
Синьор Мамбретти сам пошел за ним и начал расправляться с розой. А потом заодно, раз уж он был в саду, наказал тую за то, что она пожелтела с одной стороны, отколотил палкой кипарис за то, что у него скривилась ветка, а кедр за то, что у него слишком высоко растут шишки – их не достать даже с лестницы.
– А эта плакучая ива почему не плачет? А эта ель почему совсем не растет? А этот ливанский кедр даст наконец кедровые орешки или нет?
– Хватит, хватит! – умолял его Фортунино со слезами на глазах.
– Хватит? – вскипел синьор Мамбретти. – Действительно хватит возиться с тобой и твоим маэстро Верди! Ты уволен! Можешь получить деньги в конторе.
Теперь вместо плакучей ивы плакал Фортунино. И это было очень некстати, потому что слезы застилали ему глаза, и он не видел, куда надо идти за деньгами, все время попадал не в ту дверь, и его отовсюду выгоняли.
– Завтра я приду посмотреть на вас! – крикнул синьор Мамбретти, обращаясь к деревьям, кустарникам и цветам своего сада. – И горе вам, если вы не возьметесь за ум! Всем поставлю двойки по поведению!
Настал вечер. Пришла ночь (как раз в тот момент, когда ей и положено, – ни минутой раньше, ни минутой позже). Сад укрылся в темноте и замкнулся в тишине. Но под землей, где корни, переплетаясь, уходили на разную глубину, возник таинственный сговор. Растения договорились приступить к действиям. Не надо думать, что они – существа неодушевленные. Они очень даже могут постоять за себя.
Всю ночь переговаривались под землей корни, и им не мешали ни беготня мышей, ни кроты, ни черви.
Утром синьор Мамбретти пришел в сад, полный самых твердых намерений, гордо осмотрелся и прежде всего направился, конечно, к розе.
– Ни одного цветка, – отметил он. – Отлично. Так и должно быть. А я, выходит, дурак, способный только болтать языком. Или, быть может, я говорю по-турецки? Так вот, ты ошиблась, дорогая! Еще никто никогда не мог устоять передо мной.
Говоря так, синьор Мамбретти угрожающе взмахнул своим хлыстом и двинулся к розе, собираясь проучить ее. Но едва он сделал шаг, как запнулся о корень, который выставила в этот момент из-под земли ива. Чтобы не упасть, он ухватился за розовый куст, и тот всадил в него длинный, как кинжал, шип, который глубоко процарапал ему руку. Ель, даже не обращаясь за помощью к ветру, стала сильно раскачивать верхние ветки и сбросила на него свою самую тяжелую – с полкилограмма – шишку. Она раскололась, орешки высыпались на землю, тут же прибежала белочка и собрала их.
Синьор Мамбретти упал и сердито закричал на ель:
– Бессовестная! Вот погоди, я тебе еще покажу!
Тогда ель сбросила ему на голову другую шишку. Затем третью. Четвертую – еще больше. Синьор Мамбретти пустился наутек. И этим тотчас же воспользовался кипарис. Своей самой низкой веткой он подставил ему ножку. Мамбретти снова оказался на земле, теперь уже на лопатках. Грушевое дерево, не имея возможности сделать что-то другое, метнуло ему в глаза дохлую цикаду.
– Так это, выходит, заговор! – вскричал синьор Мамбретти. – Вооруженное восстание! Бунт!
Вместо ответа сосна зашвырнула ему в рот горсть иголок. И синьор Мамбретти долго выплевывал их.
– Я еще покажу вам! – снова закричал он, как только смог произнести хоть слово. – Я искореню вас, как пырей! Раскромсаю на мелкие кусочки и сожгу на костре! От вас не останется даже семян!
Тут акация протянула свои ветки и схватила его за горло, словно хотела задушить, но ограничилась тем, что заставила его замолчать и не отпускала, пока микоза щекотала его под носом.
Наконец синьор Мамбретти вырвался из ее объятий и убежал, крича:
– На помощь! На помощь! Фортунино!
– Меня здесь нет! – ответил Фортунино, который любовался спектаклем, сидя верхом на ограде. – Неужели вы не помните, что уволили меня? Так что я сейчас иду в кино.
Синьор Мамбретти вернулся домой и как следует запер двери. Потом подбежал к окну. Сад был спокоен, как никогда. Деревья как ни в чем не бывало стояли на своих местах.
– Ну и фарисеи! – проворчал синьор Мамбретти. Потом он пошел в ванную и наклеил себе по меньшей мере дюжину пластырей.
Рыболов с моста Гарибальди
Синьор Альберто, по прозвищу Альбертоне, был заядлым городским рыболовом. Он ловил рыбу в Тибре с моста Гарибальди и с других римских мостов всегда одной и той же удочкой, но не всегда на одну и ту же наживку. Потому что одни рыбы любят сушеные фиги, другим больше нравятся сверчки, а третьи предпочитают простых червячков. Но вот беда – самого Альбертоне рыбы нисколечко не любили! На его приманку они не клевали ни зимой, ни летом. А ведь он просиживал на мосту целыми днями и все ждал, вдруг клюнет лещ или сжалится над его поплавком какая-нибудь скромная плотвичка и рванет его наконец с такой силой, что утащит под воду заодно и сердце упрямого рыболова. Если вам доводилось проезжать по мосту Гарибальди рано утром и возвращаться той же дорогой на закате, если ваши друзья по вашей просьбе заглядывали на мост в самое разное время дня, то вы, конечно, уже убедились, что он сидит там всегда. Его нетрудно узнать по сутулой спине. К вечеру от огорчения, что так и не удалось ничего поймать, он горбится еще больше, но это все он – заядлый рыболов Альбертоне.
В трех метрах от него сидел какой-то человек, который на вид не имел ничего общего с настоящий рыболовом и, казалось, самое большее, на что он способен, это продавать в рассрочку энциклопедии. Но едва он успевал размотать леску и забросить в воду удочку со свинцовыми грузиками, как на крючок сразу же попадался какой-нибудь голец, да еще хвостом вилял от радости, что его вытащили из воды со всеми его серебристыми отблесками. Длиной он был сорок сантиметров и весил два килограмма. Но разве кто-нибудь поверит в такое!
Удачливый рыболов совал рыбу в корзину, цеплял на крючок какого-нибудь жалкого червячка, и не проходило и минуты, как он уже вытаскивал усача, тоже килограмма на два весом, и тот счастливо улыбался себе в усы.
– Этого типа рыбы, можно оказать, просто на руках носят, – пробормотал Альбертоне.
Сосед его тоже что-то бормотал всякий раз, как закидывал удочку. Альбертоне подошел поближе и услышал:
И рыба сразу же клевала. Альбертоне не выдержал.
– Простите, синьор Джузеппино, – сказал он, – я не хочу совать нос в ваши дела, но, может быть, вы мне все-таки объясните, как это у вас получается?
– О, это очень просто, – улыбнулся Джузеппино. – Вот посмотрите. – Он снова быстро забросил удочку и снова быстро проговорил заклинание:
И сразу же на крючок попался угорь, который в этой части Тибра вообще и не водится.
– Здорово у вас получается! – сказал потрясенный Альбертоне. – А можно, я попробую?
– Пожалуйста! – ответил удачливый рыбак.
И Альбертоне попробовал, но у него почему-то ничего не вышло.
– Ах да, я же забыл! – сказал удачливый рыбак. – Вас тоже зовут Джордже?
– Нет, а что?
– А то, что меня зовут Джордже, по прозвищу Джузеппино. Поэтому-то рыбы и откликаются. Знаете, с заклинаниями надо быть во всем очень точным.
Альбертоне собрал свои вещи и побежал на виа Биссолати, где находится Хроно-Тур, туристское агентство, которое проводит экскурсии в прошлое. Он объяснил дежурному, в чем дело. Тот что-то посчитал на ЭВМ, проверил расчеты на конторских счетах, запрограммировал машину времени и сказал: