Однако «Жизни философов и софистов» — это не просто история, но история философии. И здесь Евнапий мыслит себя не иначе, как звено в цепи бывших до него авторов историй философов, о чем пишет в самом начале своего сочинения.
Жанр биографического компендиума и само название «жизни» историк выбирает не случайно. Биография всегда была важнейшим в античном мире жанром, так что Евнапий и здесь — вполне традиционалист. Но его биография — это биография неоплатоническая, обладающая особым смыслом. Героем такой биографии всегда является боговдохновенный мудрец, в силу своей «божественности», то есть чистоты души и ее близости богу, благоприятно воздействующий на мир. Факты жизни такого мудреца всегда чудесны, хотя бы по сути, и именно это в первую очередь интересует биографа. Именно божественность придает таким фактам достоверность, истинность, неопровержимость. Поэтому не следует удивляться, что «истинность», на которую проверяет факты Евнапий — это истинность высшая, исходящая не от мнений людей, а из божественного ума. Только божественное, по его мнению, и может быть истинно. Поэтому подлинные факты для Евнапия — это чудеса, совершаемые его божественными героями. Именно такие факты он подвергает проверке со всей строгостью исторического метода, щепетильно отделяя чудеса истинные от ложных. Отсюда и постоянные эпитеты — «божественный», «божественнейший», употребляемые Евнапием в отношении людей, многих из которых он знал лично.
В школе неоплатоников философская биография («жизнь» философа) была чрезвычайно популярна. Ряд биографий древних философов, а также биографию своего учителя Плотина, написал Порфирий. Ямвлиху принадлежало дошедшее до нас сочинение «О пифагорейской жизни» и несохранившееся об Алипии, о котором упоминает Евнапий. Сам Евнапий, несомненно, причисляет и себя к этому кругу неоплатоников-биографов, традицию которых в V веке продолжил Марин сочинением о Прокле.
Евнапий отразил также другие две традиции, и древние, и актуальные для его современников. Это риторичность и психологизм. Сам автор — ритор, он пишет не только о философах, но и о риторах. Он подражает Филострату, чувствуя во второй софистике опору и образец для риторического бума IV века. Он щедро вводит в свой язык риторические приемы и общие места.
При этом Евнапий не скатывается до штампов, а остается тончайшим психологом, обладающим даром в немногих словах раскрыть характер человека. Некоторые его биографии просто бесподобны.
Эта психологичность, повышенный интерес к человеку тоже выделяют IV век. Неоплатоники, учение которых не давало простора антропологии, тем не менее, помимо биографий и проблемы соотношения личного и божественного активно разрабатывают учение о Душе, много комментируют соответствующие сочинения Платона и Аристотеля (один из комментариев на сочинение Аристотеля «О душе», возможно, принадлежал Ямвлиху). Большие трактаты по антропологии пишут христиане Немезий Эмесский («О природе человека») и Григорий Нисский («Об устроении человека»). К первой половине IV века относилось несохранившееся сочинение Евстафия Антиохийского «О душе». До болезненности чувствителен к личным страданиям и проникновенно глубок в воззрениях на природу человека в своих поэмах Григорий Назианзин. Именно в IV веке в христианской среде складывается и становится популярным жанр житий, а знаменитый агиографический сборник Палладия Еленопольского «Лавсаик» составлен просто в одно время с «Жизнями философов и софистов» Евнапия. Пишутся и автобиографии: поэтическая принадлежит Григорию Назианзину, риторическая — Ливанию. Отнюдь не случайно и обилие автобиографического материала у Евнапия в «Жизнях философов и софистов».
Возможно, Евнапий не во всем точен и последователен, и вряд ли его сочинение может претендовать на то, чтобы считаться бесспорным шедевром. Но богатство и оригинальность предложенного материала делают «Жизни философов и софистов» заслуживающими самого пристального изучения.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Карта древней Италии
План Рима I-IV вв. н.э.
Волчица. Бронза. Конец VI — начало V вв. до н.э.
Рим, Капитолийские музеи
