- Ну как, приглашаете меня сегодня вечером? Буду есть, что закажете и в любом количестве. Идет?
Однажды в воскресенье Карло сообщил мне, что мы оба приглашены на обед в дом его невесты Фаустины. Я очень удивился, потому что не был близко знаком с семьей Фаустины и не понимал, почему меня пригласили. Я понял это, когда увидел Карло, встретившись с ним, как было условлено, на проспекте Италия. Карло казался расстроенным и опечаленным; засунув руки в карманы, он все время вздыхал. Пока мы шли к дому Фаустины, я спросил его, что случилось, и он ответил мне глубоким вздохом. Я продолжал настаивать опять вздох. В конце концов я сказал:
- Слушай, не хочешь говорить - не говори... но перестань вздыхать... Ты похож на тюленя.
- А разве тюлени вздыхают?
- Нет. Но если бы вздыхали, то вздыхали бы именно так, как ты.
Карло еще раз вздохнул, а потом объяснил:
- Я попросил пригласить тебя сегодня, чтобы ты мне помог... Обещаешь? - Я обещал. Тогда Карло, не переставая вздыхать, сказал: - она меня больше не любит.
Признаюсь, в первую минуту я даже обрадовался. Фаустина мне нравилась, и я никак не мог понять, что она нашла в Карло. Но я был хорошим другом и никогда не решался не только ухаживать за ней, но даже дать ей понять, что она мне нравится. Я сказал, изображая полнейшее безразличие:
- Мне очень жаль... Но что я могу поделать?
- Даже очень много... Меня Фаустина не слушает... А тебя она уважает... Ты умеешь говорить... Она не желает меня больше видеть... Я потребовал объяснения, и вот она пригласила нас на обед. Ты должен поговорить с ней, должен сказать, что я люблю ее и что ей не следует меня бросать.
Я ответил, что женщину не убедишь никакими доводами, но так как он меня очень упрашивал, то я в конце концов согласился. Тем временем мы подошли к дому Фаустины, который находился неподалеку от площади Алессандриа.
Мы поднялись по лестнице, постучали. Мать Фаустины, маленькая седоволосая женщина, отворила нам дверь, держа в руке веер, которым раздувают угли.
- Слава богу, хоть вы пришли,- воскликнула она и убежала на кухню.
Мы прошли в столовую. Отец Фаустины был портной, и в будние дни эта комната служила ему примерочной. Стол был накрыт на восемь персон. Все стены комнаты были увешаны картинками из модных журналов; в углу стоял женский манекен, и на нем висел начатый жакет. Мне показалось, что в квартире царит переполох: было слышно, как мать на кого-то сердито кричит и как кто-то ей отвечает. Потом дверь резко распахнулась и в комнату вошла Фаустина. Это восемнадцатилетняя девушка, маленькая и изящная; у нее курчавые волосы, покатый лоб, зеленые глаза и большой рот: не красавица, но очень милая. Она весело закричала:
- Привет, Карло... Привет, Марио... Мама сердится, потому что приготовила макароны на восемь человек, а папа, Джино и Альфредо сообщили, что идут на футбол и не будут обедать дома, и Анна-Мария не придет - ее пригласил жених. Я тоже собираюсь уходить, меня пригласили... Так что вы остаетесь втроем... Мама сердится: она говорит, что мясо можно оставить на потом, а вот макароны с сыром пропадут.
Все это она выпалила единым духом, потом, приподняв сзади платье, чтобы оно не измялось, уселась на старый, продавленный и порванный диван и продолжала:
- Послушай, Карло, я пригласила тебя с твоим другом, потому что мама сказала, что я должна с тобой объясниться... Но заранее предупреждаю: уговаривать меня бесполезно.
Не знаю почему, но эти произнесенные очень бойко слова доставили мне удовольствие. Тем более, что, говоря, Фаустина смотрела не на Карло, а на меня. Наши взгляды встретились, и мне показалось, что она кокетливо улыбнулась мне. А Карло тем временем хныкал:
- Но если ты меня не любишь, что же мне делать? Фаустина от души расхохоталась, обнажив мелкие широкие зубы:
- Найдешь себе другую... Или не найдешь... Меня это не касается... Но видеть тебя больше я не желаю... Ты мне надоел.
- Ну почему я тебе надоел?.. Что я сделал?.. За что ты меня ненавидишь?
Она так и подскочила, но ответила весело, и ее зеленые глаза при этом смотрели все время не на Карло, а на меня:
- Я ненавижу тебя за то, что ты... толстяк, тюфяк, обжора... Ты думаешь только о том, как бы поесть, и чем больше ты ешь, тем больше ты жиреешь. Мои подруги говорят, что я невеста короля Фарука... Когда я стою около тебя, это все разно что блоха рядом со слоном... Я для тебя не пара.
- Но ведь я тебя люблю!
- А я тебя ни чуточки.
Видели ли вы когда-нибудь плачущего толстяка? Когда плачет худощавый, ему верят; но про толстяка непременно скажут, что он притворяется. Карло снял очки и зарыдал в платок. В это время в комнату вошла мать Фаустины, неся супницу, доверху наполненную макаронами с томатной подливкой. Она изумленно спросила:
- Что произошло? Что с Карло?
- Плачет, - ответила Фаустина, весело пожимая плечами. - Это ему полезно. - И она встала с дивана. - Ну, я пошла... Ты хотел прийти, я повторила тебе то, о чем уже говорила, и теперь ухожу... У меня дела.
- Ты не поешь? - крикнула мать.
- Потом... Оставь мне что-нибудь... Прощай, Карло. Приятного аппетита... До свиданья, Марио.
Говоря это, она протянула мне руку и пристально посмотрела на меня своими зелеными глазами. Я почувствовал, что она погладила своими пальцами мои.
- Ну вот, - рассерженно проворчала мать, - остались только вы двое... Садитесь за стол и ешьте.
- Я не голоден, - сказал Карло. Но словно по волшебству слезы на его глазах высохли, и он уставился на супницу.
Я в самом деле не хотел есть: меня взволновали взгляды Фаустины и прикосновение ее пальцев. Я рискнул сказать:
- Не лучше ли нам уйти?
- А мне все выбрасывать? - закричала мать, уперев руки в бока. Домашние макароны!.. Садитесь и ешьте.
- Я не хочу есть, - робко возразил Карло.
Но в эту минуту в дверях появилась Фаустина и крикнула:
- Кто поверит, что ты не хочешь есть?.. Ешь, голубчик, ешь...
Она подскочила к Карло, который сидел, глубоко продавив диван, схватила его за руку, заставила встать и сесть за стол, повязала ему вокруг шеи салфетку и сунула в руку вилку. Тем временем ее мать с довольным видом накладывала на тарелку Карло гору макарон. А подавленный Карло твердил:
- Я совсем не голоден.
Но дымящаяся тарелка макарон, залитых ярко-красным томатным соусом, раздразнила, верно, его аппетит, потому что, повторяя плаксиво "я не голоден", Карло со слезами на глазах начал наворачивать на вилку макароны.
- Приятного аппетита! - крикнула Фаустина и снова выбежала из комнаты.
Ее мать тоже вышла, предварительно наполнив мою тарелку. Карло поднес ко рту вилку с огромным количеством макарон и пролепетал со слезами в голосе:
- Марио, сходи к Фаустине, пока она не ушла... Может быть, с глазу на глаз с тобой...
Не закончив, он склонил голову и отправил макароны в рот. Он ел, а слезы так и текли по его щекам.
- Ты прав, - сказал я обрадованно, - возможно, с глазу на глаз она согласится выслушать меня... Ты пока ешь... Я скоро вернусь.
Я встал из-за стола и отправился прямо в комнату Фаустины. Она стояла перед зеркалом и подкрашивала губы. Я затворил за собой дверь, подошел к ней и, обняв ее за талию, без лишних церемоний спросил: