Появилась легкая радость, следом за ней — волна сомнения. Как теперь быть? Открыть дверь или спросить: «Кто там?». Но это лишние звуки в такой момент — она точно знает кто за дверью. Да, и он уверен, наверное, что она догадалась. Немного подождала. Тишина. На кончиках пальцев приблизилась к двери и приоткрыла. Силуэт, как призрак в полутьме, стоял вплотную у входа. Не сдержалась и глубоко с шумом вздохнула. Пару мгновении, и он плавно протиснулся в открытый проем.
Сильная рука обвила ее талию. Теплое мужское тело прильнуло к ней всей. Дверь тихонько закрылась.
— Что же так долго… — едва слышно вырвалось, с досадой.
Все. Больше она не могла говорить. Его губы впились в ее, как в спелый фрукт. Ноги подкосились и стали ватными. Только успела обхватить руками его шею. Иначе бы упала.
Стены, пол и потолок — поплыли вокруг. Она закрыла глаза и почувствовала, как ее подхватили крепкие, но заботливые руки. Два мгновения и они оказались на кровати.
Оба часто дышали — волна возбуждения накрыла их окончательно. Поволокла. Не оставалось никаких шансов на капельку сопротивления.
Одежды не стало в два вдоха. Теперь они могли ощущать друг друга целиком: каждый мускул, каждую впадинку. Воздух, вдруг, стал горячий, как из парной в термах. Оба дышали жарко, чуть не задыхаясь.
Волна покалывания пробежала по ее телу до кончиков пальцев на ногах. Германус вобрал в себя ее сосок и, едва касаясь, водил языком. Другой тоже не остался без внимания. От этого они набухли и затвердели. Видимо такое произошло не только с ее сосками. Что-то увеличившееся и твердое прижалось к ней между ног. Очень горячее и живое…
Когда проснулась — не нашла его рядом. Странно, она не помнила, как он уходил. Поднялась и подошла к окну. Внизу стоял тот самый пастушок со своей дудкой, из поместья отца, в ее юности. Он не играл свою мелодию, просто стоял и молча смотрел на нее. Его глаза наполнены удивлением, разочарованием и укоризной — все это виделось одновременно. От такого ей стало неловко. «Что ты от меня хочешь? И на что ты рассчитывал — я дочь твоего хозяина». Только после этих слов она по-настоящему проснулась.
Лежа в кровати, долго не могла понять — где она. Какая часть была сном, а какая явью. Приходил ли к ней ночью Германус? Как юноша оказался так далеко от поместья отца, но главное — почему он не вырос за все эти годы?
Голова ужасно болела. От таких мыслей становилось еще хуже. Решила пока не думать ни о чем. Видимо, все же, слишком много было вчера вина. До этого дня у нее никогда не случалось похмелья. Она не знала, что надо делать, чтобы полегчало.
Попыталась подняться, но стены в комнате стали кружиться вокруг кровати. Она зажмурилась и снова легла на подушку. Решила еще нужно поспать. Но уже совсем светло, и заснуть не получилось. Где же, Дисс ее побери, носит эту рабыню!?
Глава 11
— Фелица!
Она громко, как смогла, позвала ее, не отрывая глаз и не поднимаясь. Ждать пришлось целую вечность.
«Придет — сразу же ее прибью! Нет, пусть сначала принесет воды. А то во рту будто конь ночевал». Вот откуда она знает такое выражение? А-а, отец так говорил после попойки с друзьями-вояками. Так, а что он делал чтобы прийти в себя. Просил у матери много холодной воды и куриного бульона.
— Фелица! Ну, где ты там?
Наконец-то открылась дверь, и она вошла.
— О боги — я сейчас сдохну, а ты все не идешь. Немедленно неси воды.
— В тазу? Будем умываться?
— Можно хоть и в тазу, но для питья. Мне кажется, я бы сейчас пол Тибра отхлебнула. Подлый Бахус — за что ты так издеваешься. Так стой, Фелица. Таз неси пустой, и срочно.
Рабыня едва успела поднести посудину, как Атилию стошнило. Бурный поток с неприятным запахом извергся из ее рта. Потом еще раз, и еще.
— Мать Деметра, сжалься надо мною. Я этого не вынесу.
Только и успела сказать, как ее снова вырвало.
— Фелица, оставь его на полу, тут рядом. Срочно пить.
Служанка со звоном поставила посудину. Атилия услышала, как быстрые шлепки босых ног направились к двери.
Вот уже скоро должно стать полегче. Еще бы льда к голове приложить. Так вот для чего этот гад Луций с похмелья требует себе льда. Не удивительно, что он потом полдня ходит темнее тучи, и орет без причины. Как же такое вынести? Нет, к вину она теперь точно не притронется. Как же это ее угораздило так перебрать. Еще один спазм заставил нагнуться над тазом. В этот раз из нее ничего не выходило, только слюни.