Гладиатор увидел ее, встал и, поклонившись, вышел.
— Простите, госпожа, мне еще очень тяжело подниматься.
— Ничего. Я присяду на край софы.
Сев, она заглянула в лицо Фелици. Темные круги под глазами говорили, как еще далеко до выздоровления.
— Завтра я переезжаю жить во дворец. Хотела взять тебя. Но вижу, еще не скоро ты сможешь выполнять свои обязанности.
— Извините, хозяйка… Я очень сильно провинилась перед вами — едва не плача сказала Фелица.
— Ты в этом не виновата. Я хотела о другом с тобой поговорить.
Атилия только теперь поняла насколько устала. Веки сами опускались. Она силилась их удержать, но удавалось с трудом.
— Хотела с тобой поделиться всем, что свалилось на меня со вчерашнего дня. Вот только вижу, как это сейчас не важно. Надо хорошо выспаться. В общем, я решила дать тебе вольную.
— Но, госпожа Атилия, — рабыня от неожиданности хотела подняться.
Удержав ее рукой, она не позволила.
— Не спорь, Фелица. У меня совсем нет желания и сил с тобой спорить.
Она поднялась и подошла к двери, приотворила ее и позвала:
— Дакус, зайди, есть разговор.
Гладиатор, видимо, ждал рядом. Почти сразу появился в комнате. К разговору он был не готов — стоял и с удивлением смотрел то на рабыню, то на нее.
— Скажи, ты любишь Фелицу?
— Я-а-а, как бы-ы, э-э-э. А почему вы спрашиваете?
— Ответь внятно: любишь или нет.
Он прокашлялся, сглотнул. Посмотрел на лежащую девушку.
— Да, люблю.
— Отлично. Ты хотел бы взять ее в жены?
Такой вопрос полностью выбил из равновесия бойца. Он стоял молча, и хлопал глазами, как провинившийся ребенок. Атилия подождала минуту. Не получив ответа, решила действовать строже.
— Ну, ты, как мужчина можешь принять решение? Или так и будешь стоять засватанной девицей?
— Могу, — Дакус теперь смотрел на Атилию, — Матрона, я хотел бы взять в жены вашу рабыню Фелицу.
— Замечательно, — она выдохнула, — Расслабься, ты еще не у алтаря. Фелица больше не рабыня — я освободила ее только что. Завтра у Клеменса получишь ее вольную. И еще. Когда свершится ваш обряд, он выдаст тебе приданое за Фелицу. Я выделила две тысячи динариев. Благословляю вас.
Едва дослушав слова хозяйки, служанка упала к ее ногам. Она целовала ступни Атилии. Слезы лились из ее глаз, чуть ли не ручьем. Слова благодарности еле слышно доносились. Видимо волнение не позволяло нормально говорить.
— Огромное спасибо вам, матрона, вы очень щедры. Мы принесем жертву Юноне в вашу честь, — сказал гладиатор.
— Все-все, Фелица, хватит. Я ценю это, но ляг назад на софу. У меня на сантименты нет времени. Дакус уложи ее.
Уже подойдя к двери, она вспомнила и обернулась.
— Пока Германус выздоравливает, можете жить здесь. После у меня будет к тебе, вместе с ним предложение. Я ему ранее уже озвучивала. Моему отцу вскоре понадобится ланиста с помощником, для подбора и обучения бойцов арены. Предлагаю вам стать ими.
— Ого! Я о таком и мечтать не смел. Всю жизнь за вас молиться буду.
— Спокойной ночи.
В коридоре ее ждала Сира с лампой. Она сразу догадалось, что рабыня все слышала. Радостная улыбка обнажала ее белые зубы. В глазах блестели отблески огня.
— Если будешь подслушивать, никогда не дождешься от меня своей свободы. Поняла?
— Госпожа, но дверь осталась, приоткрыта, из-за этого все слышно. Я бы никогда…
— Все, спать, — Атилия не позволила ей оправдаться.
* * *
На следующее утро, когда уже все было готово к отъезду, Атилия чувствовала, что о чем-то забыла. Она еще раз проверила все приготовленные сундуки. Сира показала и отчиталась. Клеменс в нарядной тунике с мантией стоял у паланкина. Там же ее ждали и шесть носильщиков. Сначала ей показалось, что она оттягивает переезд, не желая покидать дом. Подумав, поняла — не в этом причина. Даже наоборот ей хотелось пожить в другом месте. Здесь все напоминало об ужасе, пережитом в последние дни.
Она планировала изменить дом. Даже приказала срубить аллейку из кипарисов, и перенести алтарь Юноны в другое место. Но потом передумала. Растения совсем не виноваты в ее беде. В этом был виноват только ее бывший муж, ныне покойный. В итоге попросила сменить камни на дорожках и перекрасить стены в другой цвет.
Напоследок пришла к тому самому алтарю. Немного постояла рядом. Подумала и поняла, что это место ее уберегло от смерти. Значит, оно священно и менять его нельзя — иначе ореол святости измениться.
Немного погуляв в саду, Атилия вдруг вспомнила. В суматохе дел и череде событий ни разу не смогла навестить Германуса.