Второй, злобно посмотрел на Атилию, и грубо добавил.
— У нас есть свидетель, юрист из центрального храма Юпитера. Он вел дела ее мужа.
Даже после этого император не проронил ни слова. Он глянул на своего юриста.
— Указанный свидетель опрошен. По понятным причинам он не может присутствовать на суде августейшего. Только вот в имеющемся протоколе сказано: «Один из сенаторов с криками набросился на вдову Луция Цецелия Атилию, угрожал ей и разговаривал в грубейшей форме».
Юрист читал с дощечки.
— Но, мой Цезарь. Он лжесвидетельствует, этот жалкий червь.
Сенатор с двумя подбородками казался расстроенным и возмущенным.
— Напоминаю вам, уважаемые, вы перед Отцом Отечества. Будьте любезны вести себя достойно. К тому же я еще не закончил.
Чиновник продолжил зачитывать протокол.
— Кроме всего прочего тут сказано: «Оба сенатора на днях пытались меня подкупить. Предлагали по пять тысяч денариев с каждого, если вдова Луция вынуждена будет заплатить».
— Гнусная ложь! — теперь нервы сдали у второго, более спокойного, сенатора.
Адриан кинул на него взгляд из-под бровей.
— То есть выходит и вдова Атилия обманывает и храмовый юрист лжесвидетельствует?
Оба сенатора стояли молча не шелохнувшись.
— Напомни, любезный, что бывает за недоказанное обвинение в лжесвидетельстве?
Юрист собирался ответить, но император его остановил.
— Впрочем, не надо. Они сами прекрасно знают. Они надеются в случае своей неудачи отделаться штрафами, прикрывшись своим положением в сенате. Давай подытожим, какие законы нарушили наши жалобщики.
— Августейший, мною было выявлено и зафиксированы следующие нарушения законов: преследование вдовы с целью получения денег от нее за выигрыш у покойного до его смерти; вышеозначенное преследование до истечения девяти дней после похорон; попытка подкупа свидетеля и склонение его к лжесвидетельству. И, наконец, самое тяжкое нарушение закона: ложь на суде перед августейшим императором.
Ого, подобного оборота событий Атилия и представить не могла. Интересно чем грозит все эти нарушения.
— Насколько я помню, а я всегда слыл весьма неплохим знатоком Римского права, — Адриан говорил не торопясь, он явно наслаждался моментом, — Так вот, все перечисленное, для представителей сената, грозит штрафами. Общая сумма около пяти-шести тысяч серебром, верно?
— Все, кроме последнего нарушения закона, — уточнил юрист, — С каждого из них по шесть тысяч денариев. Четыре, из которых, следует уплатить вдове. А две тысячи, в пользу казны.
— Но наши «пострадавшие» решили, что им удастся обмануть мой суд, — продолжил Адриан, — А от такого уже за сенаторскую тогу не спрячешься. Вот мой приговор: обоих, лишить должностей в сенате Рима до конца жизни. Изгнать обоих на пять лет из столицы. Первого в Британию, к нашему валу от пиктов. Второго в Каппадокию, на самый ее север. Лишить права обжаловать в Верховном суде сената. Приговор исполнить сегодня до захода солнца. Во избежание интриг и препятствий со стороны осужденных. На этом все. Увести их.
* * *
Эктор без особого труда пересек весь старый парк. Он оказался на небольшом холме, с которого просматривалась долина. Города перед собой он не увидел. Значит, ему надо идти в другую сторону.
Внизу, на некотором отдалении, шла дорога. Вдоль нее росли старые высокие кипарисы и пинии. Начинало темнеть, но Эктору показалось, что он узнал в ней Аппиеву дорогу. Ему не раз доводилось по ней передвигаться в деловые поездки. Он решил спуститься.
Эктор мыслил следующим образом: его не могли увезти из Рима слишком далеко, а значить он рано или поздно увидит город. Желательно у кого-нибудь спросить дорогу, пока совсем не стемнело. Ночью его точно искать не кинутся, и за это время он сможет добраться домой.
Идти пришлось вдоль вспаханных полей, на это ушло немало времени и сил. Внизу он почти сразу встретил крестьянина с повозкой. Тот перевозил выращенные овощи с поля домой. Он указал направление, но посоветовал найти ночлег и не идти ночью.
«Темнота это время бандитов, не заметишь, как окажешься в невольниках, где-нибудь на Сицилии».
Лишиться свободы Эктору не хотелось. Он только недавно обрел ее, сбежав из тюрьмы. Да, и в рабстве он провел многие годы жизни, прежде чем заработал вольную, и никак не желал снова там оказаться. Вот только денег у него с собой совсем не было, а бесплатно вряд ли кто пустит переночевать. К тому же с рассветом его станут искать.