Александр редко открыто выказывал недовольство своим любимым девочкам, и на этот раз только тень омрачила его лицо, но Джулия знала: ее замечание задело его. Тем не менее она была слишком уверена в себе, чтобы бояться его недовольства.
- Это правда, - повторила она почти с вызовом.
- Однажды моя дочь откроет для себя огромное счастье любви, не сомневаюсь в этом. Но она подождет, когда придет ее пора.
Лукреция взяла руку отца и поцеловала ее.
- Она больше всех любит своих отца и брата, - сказала Джулия. - Да, каждый раз, когда она видит какого-нибудь мужчину, она говорит:
"Как незначителен он рядом с отцом или братом.., с Чезаре или Джованни!"
- Лукреция не зря носит фамилию Борджиа, - заметил Александр, - а Борджиа видят в Борджиа великую силу.
- И не только они, - сказала Джулия, улыбаясь и держа в своей руке руку папы. - Я прошу, возлюбленный святой отец, скажи мне, кто теперь станет женихом Лукреции.
- Очень важный человек. Его зовут Джованни Сфорца.
- Он стар? - поинтересовалась Джулия.
- Какое отношение имеют годы к любви? - задал вопрос папа, и на этот раз в его голосе слышался упрек.
Но Джулия тут же постаралась успокоить его следующей репликой:
- Только Боги обладают даром оставаться молодыми. А я могу поклясться, что этот Джованни Сфорца не больше чем человек.
Александр улыбнулся и поцеловал ее.
- Это хорошая партия. Моя возлюбленная дочь будет благославлять меня за него. Лукреция, подойди ко мне, разве ты не собираешься выразить свою радость?
Лукреция поцеловала отца, выполнив свой долг.
- Но я уже не раз была обручена. Прежде чем выражать свою благодарность, я подожду до тех пор, пока увижу его и выйду за него замуж.
Александр улыбнулся. Они развлекали его своими разговорами, и он с сожалением должен был отослать их - ему предстояло заняться делами.
В сопровождении слуг они покинули Ватикан. Когда они пересекали площадь, какой-то оборванец нагло уставился на Джулию и выкрикнул:
- Вот невеста Христова!
Глаза девушки загорелись яростью, но дерзкий мальчишка не терял времени даром - он уже удрал, несясь со всей скоростью, на которую были только способны его ноги, и скрылся из виду прежде, чем Джулия успела послать кого-нибудь следом.
- Ты сердишься, Джулия, - сказала Лукреция, - тебя расстроили слова нищего.
- Меня не волнуют оскорбления, - возразила та. - Ты поняла, что он хотел сказать?
- Что ты возлюбленная моего отца. Это не оскорбление. Вспомни о тех, кто приходит искать твоего расположения именно по этой причине.
- Простой люд считает это оскорблением, - сказала Джулия. - Хотела бы я иметь возможность посадить этого наглеца в тюрьму. Я бы наказала его.
Лукреция содрогнулась. Она знала, что тому, кто осмеливался оскорбить знатную особу, могли отрезать язык.
Она не должна думать о таких вещах. Возможно, она научится вспоминать о подобных случаях совершенно равнодушно, как научилась спокойно воспринимать связь между отцом и Джулией и отношение к ней благочестивой Адрианы или как она смирилась с тем фактом, что она сумеет нажить состояние и приобрести влияние, если станет брать подношения. Она не сомневалась, что со временем будет с таким же равнодушием, как и другие, взирать на подобные вещи и события, но мягкость ее души осложняло дело.
Ей следует успокоиться. Она должна быть точно такой, как те, среди которых она живет. Она должна перестать думать о тех злобных созданиях, которые своей неосторожностью заслуживают жестокого наказания только из-за того, что им захотелось вольно поговорить.
Ей хотелось быть счастливой, поэтому она станет думать о чем-нибудь, что улучшит ее настроение.
Она повернулась к Джулии.
- Наверное, я выйду замуж за этого Джованни Сфорца. Мне нравится, как звучит его имя. Его зовут так же, как моего брата.
- В Италии часто встречается это имя, - напомнила ей подруга.
- Но мне кажется, может случиться что-то такое, что заставит отца выбрать для меня другого мужа. Джулия, я не удивлюсь, если мне никогда не придется выйти замуж - как только я бываю обручена с кем-нибудь, выясняется, что я должна выйти замуж за еще более богатого, более подходящего.
- Ты обязательно выйдешь замуж.
- Значит, тогда у меня никогда не будет любовника, как у тебя.
- Мужья не всегда бывают любовниками, моя дорогая. И тебе предстоит еще долгий путь, прежде чем ты станешь такой, как я.
Джулия наклонилась к Лукреции и улыбнулась заговорщицкой улыбкой.
- Я открою тебе свой секрет. Папа не только мой любовник. Он отец ребенка, которого я ношу под сердцем.
- О, Джулия! У тебя будет ребенок! Джулия кивнула.
- Вот почему я так рассердилась, когда бродяга так сказал обо мне. Мне кажется, все обо мне начинают говорить. Это значит, что кто-то из слуг более любопытен, чем следует... И слишком болтлив.
- Не наказывай никого за это, Джулия, - сказала Лукреция. - Вполне естественно, что они так ведут себя.
- Почему тебя волнует, кого я накажу? Лукреция ответила:
- Я не хочу думать о наказаниях. Разве на площади недостаточно ярко светит солнце или покои моего отца были недостаточно прекрасны? Скоро вернутся домой Чезаре и Джованни, а я выйду замуж. Все это делает меня счастливой. Только об этом я хочу думать.
- Иногда ты кажешься совсем наивной, а иногда ты ведешь себя настолько иначе, что тебя просто трудно понять.
***
Лукреция сидела в комнате дворца Санта Мария, служанки помогали ей одеваться. Одна рабыня застегивала пояс ее платья, другая украшала волосы драгоценностями.
Приготовления к свадьбе значительно продвинулись вперед. Дон Гаспаро, отвергнутый жених, утешился полученными тремя тысячами дукатов.
Теперь весь Рим обсуждал союз Борджиа - Сфорца. Некоторые в нем усматривали угрозу своей безопасности, а делла Ровере решил, что будет находиться в большей безопасности подальше от Рима. И Ферранте Арагонский был обеспокоен союзом, с тревогой ожидая, что он принесет.
Лукреция была уверена, что помолвка дошла до той стадии, когда никто уже не сомневается в ее будущем замужестве с Джованни Сфорца.
Поэтому, когда паж постучался к ней в комнату, попросил разрешения войти и сообщил, что во дворец приехал знатный господин и хочет ее видеть, Лукреция сразу же подумала о Джованни Сфорца.
Конечно, ему не следовало так поступать. Он не должен был приезжать неофициально, пока по городу не пройдет торжественная процессия - дочь папы и ее нареченный муж не могут встречаться так, словно она горничная, а он слуга, но все равно ей приятно и весьма романтично увидеть его сейчас. Она расправила складки парчового платья и взглянула на себя в отполированное металлическое зеркало. Она была прекрасна. Ей так хотелось вкусить любви, о которой столько рассказывала Джулия.
- Скажи ему, что я его приму, - распорядилась она.
Но едва она повернулась, как увидела стоящего в дверях гостя, при виде которого мгновенно позабыла свои романтические мечтания о встрече с будущим мужем.
- Чезаре! - закричала она и бросилась к нему, пренебрегая правилами поведения.
Она услышала его смех - торжествующий, полный любви и чего-то непонятного, но приятного. Она взяла его руку и много раз поцеловала.
- Ты рада видеть меня, Лукреция?
- Как долго я ждала тебя! - воскликнула она.
- Ты вспоминала обо мне иногда?
- Каждый день, Чезаре, каждый день я думала о тебе. Никогда я не преклоняла колен перед Мадонной, без того чтобы не упомянуть твое имя.
Чезаре нетерпеливо поглядывал на стоявших рядом служанок. В комнате словно что-то изменилось - другими казались лица женщин, они застыли, словно превратились в камень и будто съежились от страха. Лукреция вспомнила, как много лет назад в доме их матери слуги боялись Чезаре.
Она сказала:
- Оставьте нас. Нам с братом много о чем нужно поговорить, и это вовсе не для ваших ушей.