- Мать, ведь я уже не ребенок.
- До меня дошли слухи, что его видели в еврейском квартале как-то поздно ночью. Это безрассудно с его стороны!
- В самом деле, это крайне неосмотрительно, - пожурила сына Ваноцца.
Джованни улыбнулся и повернулся к Канале.
- Еще вина, отец. Отличное у вас вино! Канале, в восторге от похвалы, наполнил кубок пасынка, разговор перешел на другую тему. Перевалило уже за полночь, и они собирались уезжать, когда Чезаре сказал:
- Посмотрите-ка, кто это там прячется в кустах?
Все повернулись и увидели среди деревьев и кустарников стройную фигурку, лицо скрывала маска.
- Похоже, тебя ждут, - обратился к Джованни брат.
- В самом деле, - ответил юноша. Казалось, он очень доволен.
- Нужно ли твоей подруге появляться в доме нашей матери? - спросил Чезаре.
- Возможно, - со смехом ответил Джованни.
- Твоя приятельница совсем заждалась тебя, - заметил Чезаре, - пошли скорее, не будем задерживаться. До свидания, дорогая матушка. Я долго буду помнить этот чудесный вечер.
Ваноцца, обняв на прощание сыновей, посмотрела, как они садятся на коней. Когда Джованни был уже в седле, некто в маске вскочил на коня позади него.
Чезаре засмеялся и позвал своих слуг, которых захватил для охраны, потом затянул песню, ее все тут же подхватили, спускаясь с холма по направлению к городу.
Доехав до моста, Джованни остановился и сказал брату, что здесь они расстанутся. Он подозвал одного из грумов:
- Ты, приятель, поедешь со мной. Остальные пусть.., отправляются спать.
- Неужели тебе надо куда-то ехать? - спросил брата Чезаре. - Ты ведь не собираешься отправиться в еврейский квартал?
- Тебя совершенно не касается, куда я еду, - высокомерно возразил Джованни.
Чезаре с необычным для него равнодушием пожал плечами.
- Поехали домой, - приказал он своим слугам и тем из спутников Джованни, кому тот разрешил следовать за ним.
Итак, они расстались с Джованни, который с таинственной незнакомкой и грумом, державшимся чуть поодаль сзади, направился к еврейскому кварталу по узким извилистым улочкам.
Последний раз Чезаре видел брата живым.
***
На следующий день Александр испытал разочарование, не дождавшись любимого сына. Он прождал Джованни весь день, но тот так и не появился.
Он послал к нему домой. Никто не видел его. Он не приезжал к Санчии.
Александр, усмехнувшись, сказал:
- Не сомневаюсь, он провел ночь дома у какой-нибудь синьоры и теперь боится уйти от нее днем, чтобы не скомпрометировать ее.
- В таком случае он ведет себя крайне непоследовательно, - мрачно заметил Чезаре.
День не принес никаких известий о Джованни, а вечером к папе спешно примчался гонец, чтобы сообщить, что грума герцога, которого видели вместе с Джованни, нашли насмерть заколотым кинжалом на Пьяцца дельи Эбреи.
Все спокойствие Александра сразу исчезло. Он обезумел от страха за судьбу сына.
- Пошлите людей на поиски, - приказал он. - Обыщите каждую улицу, каждый дом. Я не успокоюсь, пока руки мои не обнимут сына.
После нескольких дней безрезультатных поисков папа впал в отчаяние. Но он по-прежнему не верил, что его сыну могли причинить зло.
- Он просто решил подшутить над нами, - повторял он. - Увидишь, Чезаре, он вернется и будет потешаться над нами, что так здорово сумел разыграть нас.
- Да, он просто пошутил, - согласился Чезаре.
А потом к папе привели лодочника, который заявил, что он будет говорить только с Александром, потому что ему кажется, что дело касается пропавшего герцога Гандийского.
Папа едва дождался появления лодочника, которого сразу же привели к нему. Здесь же находились несколько высокопоставленных лиц папского двора и Чезаре.
Его зовут Джордже, он спал в лодке, привязанной на берегу Тибра, сказал пришедший.
- Моя обязанность, ваше святейшество, - сообщил он, - присматривать за поленницами дров рядом с церковью Сан Джироламо дельи Скьявони, недалеко от моста Рипетта.
- Понятно, понятно, - нетерпеливо перебил его папа. - Не трать время попусту. Скажи, что ты знаешь о моем сыне.
- Знаю я следующее, святой отец. В ту ночь, когда исчез герцог Гандийский, я видел человека верхом на белом коне, и на этом коне он вез что-то, что легко можно принять за тело человека. С ним были еще двое, они поддерживали тело, когда лошадь стала спускаться к берегу реки.
Когда лошадь оказалась у самой воды, всадник развернул ее хвостом к реке. После чего двое столкнули в воду то, что вполне могло быть трупом.
- Можно ли доверять этому, человеку? - спросил папа. Он был в ужасе. Он не хотел поверить услышанному. Пока лодочник говорил, Александр представил безжизненное тело - и это было тело его любимого сына.
- У нас нет оснований усомниться в его рассказе, ваше высокопреосвященство, - услышал он в ответ.
- Ваше святейшество, - сказал Джордже. - Могу добавить. Тело соскользнуло в воду и некоторое время удерживалось на поверхности, как мне показалось, плащом, труп поплыл по течению. Тогда всадник что-то сказал двум другим, и они начали бросать камни в плывущий плащ. Они швыряли камень за камнем, пока плащ не исчез. Ваше святейшество, они стояли и смотрели, а через некоторое время уехали.
- Ты видел, что произошло, - сказал Чезаре, - но никому не сказал! Почему?
- Почему, ваше сиятельство? Я живу у реки и повидал множество трупов, которые бросали в воду. Я не заметил ничего необычного, о чем стоило бы рассказывать, если не считать того, что это случилось в ту ночь, о которой расспрашивали синьоры.
Дольше папа не мог этого вынести. Его охватило отчаяние. Он едва сумел выговорить:
- Ничего не остается, как обыскать реку.
***
Джованни нашли. На шее, на лице и теле зияли раны; роскошный наряд юноши, на котором по-прежнему сверкали драгоценности, облепила речная грузь. Кошелек был полон денег, кольца, броши и ожерелья, стоившие целое состояние, не были украдены.
Когда о страшной находке сообщили Александру, он вышел и остановил тех, кто нес тело Джованни в церковь Святого Анджело. Он бросился на грудь убитого сына, рвал на себе волосы и бил себя в грудь, потеряв от горя рассудок.
- Тех, кто так поступил с моим сыном, ожидает суровая кара, - вскричал Александр. - Ничто не будет слишком жестоким для убийц. Я не успокоюсь, пока преступники не получат справедливого возмездия сын мой, самый любимый мой сын.
Потом он повернулся к тем, кто нес страшно изуродованный труп, и сказал:
- Возьмите моего дорогого мальчика, обмойте его, нарядите в пышные одежды, тогда его можно будет похоронить. О Джованни, возлюбленный сын, кто же совершил такое злодеяние, кто так расправился с тобой.., и со мной?
Тело Джованни обмыли, переодели и ночью при свете ста двадцати факелов перенесли в Санта Мария дель Пополо.
Папа остался в церкви Святого Ангела и, сидя у окна и глядя вслед удаляющейся в неверном свете факелов процессии, не смог сдержать своего горя.
- О Джованни, Джованни, - стонал он, - мой самый любимый, мой ненаглядный, кто же так обошелся с тобой и со мной?
***
Педро Кальдес пришел в монастырь повидать Лукрецию. Он выглядел очень возбужденным, когда она приняла его; он опустился на колени и стал целовать ей руки.
- У меня есть новость, страшная новость. Вы все равно узнаете об этом, но я хотел сначала подготовить вас. Я знаю, как вы любили его. Ваш брат...
- Чезаре! - воскликнула девушка.
- Нет. Ваш брат Джованни.
- Он болен?
- Он исчез, а теперь обнаружили его тело. Оно было в Тибре.
- Джованни.., мертв!
Она была близка к обмороку, увидев, что она покачнулась, Педро подхватил девушку.
- Мадонна, - прошептал он, - милая.
Лукреция опустилась на стул. Она подняла глаза на юношу; они были полны недоумения и страдания.
- Мой брат Джованни.., но ведь он был так молод и полон сил.
- Его убили, мадонна.