Кто-то из публики поднял руку. Одна за другой потянулись другие руки. Каждый жест означал повышение ставки. Аукционист тотчас вслух повторял предложения покупателей:
- Шестнадцать тысяч, семнадцать тысяч... восемнадцать... тысяч... - Он быстро оглядел зал, чтобы проверить, не упустил ли чью-либо цену. Восемнадцать тысяч - раз... Восемнадцать тысяч - два... Восемнадцать тысяч три... - Он последний раз стукнул деревянным молотком. - Продано!
Служитель в серой форменной одежде прошел в зал и передал билет покупателю. Аукцион продолжился.
- Номер сто пятнадцать. Туалетный столик с зеркалом, белый, лакированный. Двадцать тысяч лир...
Служители выносили называемые аукционистом предметы и демонстрировали их публике. Безмолвные, в своей серой униформе... Обряд, который они совершали, скорее походил на похоронную церемонию.
Солидные постоянные покупатели сидели в креслах. Остальные толпились у входа или стояли вдоль стен.
Оливия и Эдвард протиснулись сквозь толпу и остановились в проходе. Оливия огляделась и махнула рукой Салливану, стоявшему у стены неподалеку.
- Твой барон тут как тут, - прокомментировал Эдвард.
Лавируя среди публики, Салливан направился к ним:
- Привет!
- Как дела? - поинтересовалась Оливия. - Купил что-нибудь?
- Ничего особенного. Пустой вечер.
Аукцион продолжался, и Салливан, беседуя с Оливией и Эдвардом, дважды вскидывал руку, чтобы назвать свою цену, однако делал это скорее машинально, чем из большого желания приобрести что-то.
С любопытством оглядев зал, Эдвард спросил у Салливана:
- Сколько времени это продолжается?
- Со вчерашнего дня. И закончится послезавтра. Хотите купить что-нибудь?
За Эдварда ответила Оливия:
- Нет, это я привела его сюда, чтобы посоветоваться с Баренго. У Эдварда есть одна вещица, которую надо оценить.
- Можно взглянуть? Я ведь тоже антиквар. На случай, если вам это вдруг еще не известно. - Он с иронией взглянул на Оливию.
- Но ему нужен настоящий эксперт, - мгновенно парировала она. Настоящий.
- Кстати, Оливия, - Эдвард поспешил прервать начавшуюся перепалку, - не заглянуть ли нам с тобой в кафе "Греко"? Взглянем на тот самый автопортрет Тальяферри. Помнишь, я рассказывал.
- О, нет-нет! Не хочу углубляться во всю эту историю.
Салливан прислушался:
- Что за история?
- Так, ничего особенного... Это тебя не касается, - подчеркнула Оливия. - К тому же ты все равно не ревнуешь...
Аукцион продолжался. Время от времени аукционист пытался острить:
- Номер сто двадцать пять. Сельский пейзаж в позолоченной раме. Да это же удар по кошельку! Тридцать шесть тысяч лир.
Оливия подошла к молодому человеку, сидевшему с краю у прохода, и, наклонившись, что-то тихо сказала ему. Он кивнул и тотчас поднялся с кресла.
- Я попросила его отыскать профессора Баренго, - обернулась Оливия к Эдварду.
Все трое вышли из зала в коридор.
Взглянув на внутреннюю сторону запястья, где у него были часы, Салливан с рассеянным видом продолжал следить за ходом аукциона.
В коридоре тоже были размещены выставленные на продажу вещи, и сюда, правда не так громко, доносился голос аукциониста.
Знаменитый нумизмат профессор Баренго оказался пожилым тучным человеком. Он остановился у освещенной витрины, вставил в глаз монокль и принялся внимательно рассматривать медальон Лючии. На одной его стороне была изображена сова, на другой - монограмма из двух изящно переплетенных букв И и Б.
- Редкая вещь. Весьма редкая, - заключил Баренго. - И, без всяких сомнений, подлинная. Видите этот припой? Так он выглядит, когда вещь отливают в кустарном тигле. - Баренго с удовольствием вертел медальон в руках. - Кроме того, взгляните на подпись. Очень немногие вещи имеют такую подпись.
- Чью подпись? - Эдвард склонился к медальону.
- Автора. Видите буквы? Это инициалы ювелира, сработавшего медальон. Иларио Брандани. Восемнадцатый век. - Баренго вернул Эдварду драгоценность. - Поздравляю, мистер Форстер. Если захотите продать, я готов поговорить с вами.
- Сколько вы предлагаете? - Оливия дернула Эдварда за полу пиджака.
- Нет, спасибо. - Эдвард сжал медальон в ладони. - Предпочитаю оставить его у себя. Это память.
- Понимаю. Но если передумаете, я всегда в вашем распоряжении. Наверное, я не сентиментален. - И он поспешил откланяться, сославшись на то, что аукционист объявил интересующий его предмет.
Оливия схватила Эдварда за руку:
- Эдвард, продай его! Это отличный шанс. Продай сейчас же, прошу тебя!
- Но, Оливия, ты с ума сошла! И не подумаю!
- Послушай меня! Избавься от него как можно скорее. - Голос Оливии дрожал. - Ты слышал, что сказал Баренго?
- А что особенного он сказал? - Эдвард начал терять терпение.
- Иларио Брандани! Он был не только ювелиром. Он был магом, некромантом... Чем-то вроде колдуна, который вызывал души усопших. И все вещи, изготовленные им, прокляты.
Эдвард раскрыл ладонь. В глазах совы блеснул отраженный свет люстр.
Баренго вернулся в обществе изысканно одетого молодого человека.
- Позвольте. - Антиквар вновь взял у Эдварда медальон.
- Посмотрите, граф, это медальон Брандани. "Человек, который не может умереть" - так называл его Фридрих Великий. - Баренго не скрывал восторга и блистал эрудицией. - В восемнадцатом веке Брандани был знаменит почти так же, как Месмер и Калиостро.
Молодой граф кивал с умным видом.
- Человек, который не может умереть... - многозначительно повторил он вслед за Баренго.
- Ну да, говорили, будто он владел секретом вечной молодости. А еще уверяли, что он живет каждую следующую жизнь в чужом теле и что это покойник, вернувшийся с того света, и потому для него открыты тайны потустороннего мира.
- После него осталось много работ? - поинтересовался Эдвард.
- Ну, известны его медальоны, браслеты, рукояти шпаг, кое-какие музыкальные инструменты... Да, еще часы. Но их теперь уже почти не найти.
При слове "часы" Эдвард насторожился.
- Часы... А сова на медальоне имеет какой-нибудь смысл?
- Сова была изображена на печатке герцогов Борджиа. - Баренго заливался соловьем. - Здесь, в Риме, люди суеверны. Они верят, будто сова приносит несчастье. Однако самому Брандани она и впрямь принесла беду.