Он вошел во двор. Почти все окна во дворце были темны. Только два из них - на втором этаже - освещались изнутри роскошной старинной люстрой.
Он взбежал на крыльцо, толкнул незапертую дверь и оказался в холле, где однажды уже рассматривал портреты нескольких поколений князей Анкизи.
Заметив слугу в ливрее, возникшего бесшумно, словно призрак, на верхней площадке лестницы, ведущей на второй этаж, Эдвард вздрогнул. Но мрачный слуга удалился, не сказав ни слова. Эдвард стоял в холле, не зная, что предпринять, как вдруг услышал органную музыку - несколько низких, трагических аккордов, не узнать которые было невозможно. Звучали первые такты "Двенадцатого псалма" Бальдассаре Витали.
Готовый ко всему, Эдвард огляделся, чтобы понять, откуда доносится музыка. Он сделал несколько шагов в направлении одной из комнат, окна которой выходили во двор, и осторожно повернул массивную медную ручку дубовой двери. Музыка тотчас оборвалась. Он шагнул внутрь и оказался в темном помещении без малейших признаков жизни.
Эдварду оставалось только думать, что он стал жертвой слуховой галлюцинации.
Внезапно свет в комнате зажегся. Эдвард резко обернулся. За ним с невозмутимым видом наблюдал старый слуга.
- Вы что-то ищете, синьор?
Эдвард растерянно осмотрел комнату. Справа от двери, у стены, украшенной старинным гобеленом, он увидел небольшой домашний орган. Возле органа в беспорядке стояло несколько кресел, точно невидимые слушатели только что поднялись со своих мест.
- Мне показалось, здесь звучал орган.
- Этого не может быть, синьор. Я служу тут уже более полувека. Так вот, за все это время никто и никогда не играл на этом органе.
Эдвард опять посмотрел на инструмент - клавиатура была закрыта.
Слуга кашлянул.
- Извольте следовать за мной. Князь Анкизи ждет вас.
И он провел Эдварда по широкой парадной лестнице на второй этаж. Эдвард не ожидал, что попадет на званый ужин при свечах. И удивился тому, как угадал с костюмом. Стол был сервирован со всевозможной изысканностью. Столовое серебро сверкало. Свет люстры играл всеми цветами радуги в хрустальных гранях бокалов. В конце ужина князь начал рассказывать о некоем спиритическом сеансе, имевшем место годы назад. Эдвард поднял рюмку с портвейном, которую только что наполнил слуга в белых перчатках, и, жестом как бы говоря: "Ваше здоровье!", попросил князя продолжать.
- Я помню этот сеанс так отчетливо, словно он происходил только что. Князь прикрыл глаза, точно хотел яснее представить то, о чем говорит. - Мы сидели в напряженном молчании, предельно собранные. Вдруг я почувствовал, что моих рук будто коснулся легкий прохладный ветерок. Еле ощутимое дуновение... знак того, что среди нас находится дух. - Князь взглянул на своего гостя, желая понять, насколько того заинтересовал рассказ. - Когда же дух заговорил устами медиума, мы услышали нечто очень странное... Решили сначала, что это такая потусторонняя шутка... Он сказал, что в неизвестном дневнике одного великого поэта зашифрован ключ, с помощью которого можно открыть страшную, трагическую тайну.
- Дневник великого поэта? - Эдвард, казалось, именно этого и ждал. Этот дух, несомненно, имел в виду Байрона.
Анкизи говорил, все больше и больше воодушевляясь:
- Да, именно! Когда я прочитал вашу статью, где вы говорите о своей находке, я сразу вспомнил пророческие слова духа... После спиритического сеанса прошло несколько лет. Раньше я не видел возможности рассказать вам об этом. Боялся, что вы сочтете меня выдумщиком.
Эдвард улыбнулся:
- А почему вы решили, что мое отношение к магии и оккультизму изменилось? И почему следует принимать на веру то, что происходило на спиритическом сеансе? Все это так легко инсценировать...
- Но с какой целью? - Анкизи развел руками. - Я не пытаюсь обратить вас в свою веру. Обычно люди сами приходят к этому. Или не приходят никогда.
- Может быть, кто-то, зная о вашем интересе к Байрону, хотел таким образом подтолкнуть вас к исследованиям?
- О, для того чтобы заниматься Байроном, меня не нужно подхлестывать... - Анкизи погладил бородку. - Кстати, профессор, как вам удалось обнаружить дневник?
- Счастливый случай. - Эдвард не видел причин скрывать от Анкизи историю обнаружения дневника. - Он принадлежал графу фон Гесселю, высокопоставленному офицеру вермахта, погибшему здесь, в Италии, в апреле 1945 года. Дневник был отправлен в архив одного из наших министерств. Я нашел его при содействии моего друга, работавшего в этом ведомстве. Как видите, тут нет ничего мистического.
- Ничего мистического, говорите? - Глаза князя сверкнули. - А вы знаете, что собой представлял этот граф фон Гессель?
- До войны он был известен как ученый. Занимался романтизмом.
- Но вам, наверное, неведомо, что во время оккупации Италии немцами он жил в Риме.
- Весьма вероятно...
- Не перебивайте меня, профессор! Итак, он жил в Риме и активно интересовался оккультизмом и магией. - Анкизи торжествовал. - И вы по-прежнему считаете, что дневники нашлись по счастливой случайности? Потому что у вас счастливая рука?.. Но вам следует знать, что именно вы и только вы могли и должны были найти пропавший дневник.
- Откуда такая уверенность, синьор Анкизи! Вам осталось только вспомнить, что имя Эдвард можно перевести как "хранитель сокровища"... Однако вернемся к нашим духам. И кем же был тот, который явился к вам на спиритическом сеансе?
- Видите, вам интересно! - Анкизи довольно улыбнулся. - Это был художник Тальяферри, живописец, которым вы очень интересуетесь, если не ошибаюсь.
- Не только я. Вам известно, кто приобрел его картину, выставленную вами на аукцион?
Анкизи вопросительно поднял брови.
- Салливан.
- Удивительно неприятный человек, - презрительно заметил князь. Надеюсь, он дорого заплатил за нее.
- Кажется, даже слишком дорого.
Эдвард испытующе смотрел в глаза Анкизи. Но тот пожелал сменить тему разговора. Откинувшись на спинку стула, он пригубил портвейн.