- Нет, а что?
- Это удивительная площадь. Если верить фотографии, конечно. Небольшая, с низким портиком. Слева старинный храм с колоннами, справа фонтан. Фонтан с дельфинами.
Лючия покачала головой в задумчивости:
- Фонтан с дельфинами, колонны? Нет, я не знаю такой площади, хотя...
- Хотя что?
- Хотя, когда вы сказали про храм, и портик, и фонтан, мне показалось, что я видела где-то... Но ведь это Рим, и здесь везде колонны и фонтаны!
Наконец они остановились перед старым двухэтажным домом. Вывеска на фасаде, сохранившаяся, судя по шрифту, еще с прошлого века, гласила: "Таверна "У Ангела"".
- Вот... - Лючия заметно волновалась. - Пришли.
Массивные стены дома были сложены из плохо обтесанных камней неправильной формы. Толкнув тяжелую дверь, Эдвард вошел первым, готовый внутренне ко всяким неожиданностям. По крутым каменным ступеням они сошли вниз.
Помещение, в котором они оказались, походило на грот. Или на катакомбную церковь, в которой решили почему-то устроить таверну. На темном закопченном потолке виднелись следы росписи, грубые дубовые столы со скамьями стояли вдоль стен, бросалась в глаза деревенская утварь прошлого века. Несколько факелов, прикрепленных к стенам, да керосиновые лампы освещение соответствовало интерьеру.
В глубине зала горел очаг. Слуга, облаченный в старинную одежду и едва различимый в полумраке, поворачивал на вертеле поросенка. Второй был скорее всего хозяином. Тощий, с длинными черными волосами... Так раньше на карикатурах изображали Паганини. Этот второй, похоже, хорошо знал Лючию, потому что, не выходя из-за буфетной стойки, ограничился легким кивком.
Лючия направилась к столу, и Эдвард, в ошеломлении оглядываясь, двинулся за ней.
- Боже, я не знал, что такие места еще существуют! - воскликнул он, усаживаясь на скамью лицом ко входу и кладя рядом с собой плащ и сумку.
- Нравится?
- Еще бы! Но я здесь... Нет, я определенно робею отчего-то, словно не в своей тарелке себя чувствую. Вот ваш наряд и вообще весь ваш образ - вполне соответствующий... Не думал, что с такой достоверностью можно воспроизвести атмосферу прошлого века... Простите, я несу чушь, словно банальный турист, только что приехавший из Техаса. Для ученого я что-то слишком эмоционален.
Теперь в улыбке Лючии появилась какая-то отстраненность.
- Вам так уж необходима трезвость ума?
- Это моя работа. Архивы, документы... Всему надо дать объективную оценку. Насколько это возможно, разумеется. Так где же Тальяферри?
Теперь в голосе Эдварда звучала ирония - игра слишком затянулась.
- Придет. Еще не настало время. - Лючия говорила спокойно, почти равнодушно.
- Подождем. Нам ведь некуда спешить, не так ли?
- Я привыкла ждать.
- Ну да, итальянки всегда терпеливо ждут своих мужчин. Такая во всяком случае идет молва. Тальяферри часто заставляет вас ждать?
- Я вижу его каждый день, - ответила Лючия, не меняя своего неторопливого и отстраненного тона.
- Каждый день и... каждую ночь. Вы мимоходом сообщили мне это. Чтобы я не строил никаких иллюзий? Но ревновать-то вы мне не запретите? Хотя, в самом деле, какое право я имею на ревность...
Лючия молчала. Эдвард жестом подозвал одного из слуг. Тот подошел с кувшином вина и, поставив его на стол вместе с двумя стаканами, исчез.
- Вино! Вино из винограда, собранного в предместьях Рима в прошлом веке! Совсем не удивлюсь, если так и окажется.
Эдвард наполнил стаканы. Лючия все больше уходила в себя, а Эдвард продолжал говорить, словно в лихорадке:
- Ну, расскажите о себе, милая Лючия. Что вы делаете? Чем занимаетесь? Я хочу сказать - кем работаете?
- Натурщицей.
Эдвард поднял брови.
- Натурщицей. У Тальяферри, - пояснила Лючия.
- Не самое распространенное занятие в наше время. Чаще услышишь манекенщицей, тогда понятно, что речь идет о рекламном бизнесе. А вы просто натурщица у художника. Значит, все светлое время суток проводите в мастерской, а на улицу выбираетесь только вечером.
- С чего вы взяли?
- Вы так бледны, словно никогда не бываете на солнце. Но надо признать, что бледность вам к лицу. Это тоже составляет часть вашего очарования.
- Да, я не люблю солнечный свет.
Эдвард долил себе вина и выпил почти все залпом.
- Каким вы представляли меня до нашей встречи?
- Точно таким, каким вы оказались.
Пристальный взгляд Лючии волновал его.
- Но как? Как один человек, если, конечно, он не ясновидящий, может с точностью представить себе другого человека? Ведь между воображаемым и действительным должна быть разница?
- Вот некоторые и считают меня колдуньей. Так что берегитесь. - Все это было сказано без тени улыбки.
Не очень сознавая, зачем он это делает, Эдвард протянул руку и дотронулся до медальона на груди девушки. Он никогда не перебарщивал со спиртным, но сейчас остановиться не мог. Вино и присутствие Лючии все больше волновали его.
- Надеюсь, все колдуньи такие же красивые. - Он приподнял стакан Лючии, приглашая выпить вина, и посмотрел ей прямо в глаза. - А Тальяферри, видно, решил замучить нас ожиданием.
- Он появится с минуты на минуту.
Эдвард допил вино. Длинная тень, отбрасываемая на стену спускавшимся по лестнице человеком, заставила его вздрогнуть.
- Это он!
- Нет, не он, - сказала, не оборачиваясь, Лючия.
На лицо незнакомца упал свет факела, и Эдвард внутренне ахнул, настолько вошедший был похож на хозяина таверны. Легче было списать это на игру воображения.
Хозяин и новый посетитель переглянулись и оба посмотрели на Лючию и англичанина.
Эдвард подумал, что, может быть, сейчас самое время уйти, но желание довести партию до конца и присутствие Лючии удерживали его.
- Хоть бы одним глазком взглянуть наконец на этого Тальяферри!
Полуприкрыв глаза и покачивая, как в забытьи, головой, Лючия повторила уже сказанную ранее фразу:
- Он похож на вас.
В этот момент зазвучала музыка. Вошедший, близнец хозяина, прислонясь к стене, перебирал гитарные струны. Наконец из перебора возникла мелодия, и хрипловатым низким голосом человек начал петь.