Этот третий выглядел особенно неприятно, хотя и остальных никто не назвал бы симпатягами: плоские коричневые физиономии, похожие на маски из крашеного дерева. А вот морда третьего и впрямь была маской: ее покрывал слой серой глины, на который были нанесены синие, красные и черные полосы. Выглядело жутковато. Но Черепанова куда больше беспокоили не морда «замаскированного» и нацеленный в живот кончик стрелы, смазанный черной дрянью. Даже карабины пугали меньше. Карабин — привычное оружие. Но отравленная стрела…
— Ты! Пистолет. Брось! — скомандовал раскрашенный на ломаном английском.
Глава десятая,
в которой Черепанов узнает кое-что о религиозных пристрастиях кентуриона, а также о том, как тот решает проблемы и пресекает разногласия
— Оставь его, — сказал Геннадий римлянину. — Давай лучше пожрем горячего. Вон у них горшок с похлебкой. И искать не надо.
— Успеем, — отмахнулся Плавт. — Ну все, дед! Прощайся с ухом!
Кентурион схватил старика за волосы… Но довести операцию до конца не смог.
— Эй, Череп! Ты что делаешь? — Римлянин рванулся, но освободить руку с ножом из захвата Геннадия ему не светило. — Ты спятил! — выкрикнул кентурион, отпустил деда, замахнулся… И оказался в совершенно беспомощном положении. Нож, выпавший из его пальцев, глухо стукнул о земляной пол.
Старик квеман с опаской наблюдал за этой сценой.
— Предатель! — зарычал Гонорий, делая безуспешные попытки вывернуться из борцовских объятий Черепанова. — Помет стервятника! Я тебя убью!
Геннадий внезапно разжал руки. Рванувшийся римлянин едва не упал. Но тут же развернулся и схватился за оружие.
Подполковник демонстративно скрестил руки на груди.
Острие укороченного квеманского копья остановилось в ладони от его горла.
— Не стоит, — спокойно произнес Геннадий. — Мы нужны друг другу. И деда не трогай. Не надо.
— Пошел ты к Орку! — в ярости закричал римлянин. — Я ремней нарежу из этого старого пня!
Подполковник покачал головой:
— Нет.
— Да!
— Тогда начни с меня.
Римлянин несколько секунд бешено глядел на Черепанова. Широкое железное перо наконечника маячило в дециметре от сонной артерии. Геннадий знал, что если Гонорий захочет его убить, то так и сделает. Он умел пользоваться оружием этого времени не в пример лучше Геннадия. Но подполковник не сомневался, что кентурион не ударит. Черепанов просто и мысли не допускал, что такое возможно. И знал, что его уверенность сама по себе способна предотвратить удар. Настоящего врага такое, конечно, не остановит, но Гонорий — не враг…
— Но почему? Что тебе этот старый пень? — в сердцах воскликнул кентурион, опуская оружие.
— Не хочу, чтобы ты его трогал, вот и все.
— Но как я тогда узнаю, где спрятались его бабы? — В голосе кентуриона звучали обида и разочарование.
— Неужели ты не можешь воздержаться от женщин неделю-другую? — с легкой иронией спросил Геннадий.
Гонорий в сердцах метнул свое оружие. Квеманское копье с обломанным древком рассекло воздух — так близко от головы Черепанова, что у того даже волосы шевельнулись, — и воткнулось в стену.
— Ты не понимаешь, варвар! — напыщенно воскликнул римлянин. — Приап — мой бог! Если я не стану служить ему, он не пошлет мне ни удачи, ни милости!
— Сядь, — предложил Черепанов. — Давай мыслить логически.
— Логически… — проворчал Плавт. — Вот еще… Будто я какой-нибудь долбаный грек… Мне эта тухлая логика еще в школе надоела. Логически! Тьфу!
Тем не менее он уселся на скамью, и Геннадий тут же подсунул ему горшок с похлебкой и черную корявую ложку.
Пару минут они молча наворачивали густой квеманский супчик.
Стойкий дед глядел на них сычом, но не таковы были Геннадий с Гонорием, чтобы от недоброжелательного взгляда у них пропал аппетит.
— Ну, — сказал Плавт, когда горшок опустел, — что ты там о логике толковал?
— Почему ты думаешь, что твой бог подобен крысе? — осведомился Черепанов.