Она станет ходить за покупками, готовить, обедать с девочками, в «тихий час» Эммы заниматься хозяйством или играть с Анджелой. И еще работать. Теперь ей на все, на все, что захочется, хватит времени. Что это, если не райская жизнь? Впереди череда наполненных смыслом и светом дней. И все для нее и Массимо. Хотя муж теперь трудится в столичном университете на очень важной должности — настоящий скачок в карьере, который позволит ему впоследствии стать профессором, — он заверил Франческу, что первое время задерживаться не намерен. «Я буду дома уже к трем». — сказал он вчера.
Франческа взяла Эмму на руки.
— Доброе утро, милая!
Она прижала дочь к себе, та приятно пахла. И просто излучала радость. Разум — это американские горки, они возносят тебя вверх, к небу, а потом низвергают вниз, во тьму, когда меньше всего ожидаешь, эти американские горки одержимы собственной волей, они движутся, действуют, дышат сами по себе и живут сами по себе. Но Франческа не знала, что такое тьма. Либо ты знал ее всегда, либо никогда не познаешь.
Миг растерянности — и она вытряхнула из памяти пугающие слова. Громко рассмеялась.
— Палец, — повторила Эмма, сжимая палец матери. — Дом («Она действительно сказала дом?» — сердце Франчески забилось от радости), — и девочка улыбнулась ей улыбкой настолько широкой, что та растеклась по воздуху, по всему дому. Адом улыбнулся в ответ.
— Хочешь есть? — прошептала Франческа. — А как насчет… дай-ка подумать… Может ты хочешь… молока и печенья?
Эмма вскрикнула от радости. Она плохо говорила, но удивительно, сколько всего выучила за последние несколько недель. Иногда Франческе казалось — слишком много для ребенка ее возраста. Какой была в этом возрасте Анджела? Когда начала понцмать все или почти все?
— Мама! — раздался голос с другой кроватки. Франческа улыбнулась и закатила глаза: вот еще одна. — Солнце! Идем на улицу! — крикнул этот голос, и его обладательница запрыгала на кровати, как будто та раскалилась добела.
Жалюзи в комнате девочек — Анджела хотела покрасить их в желтый цвет, а потолок в голубой: «Конечно, любимая, мы приклеим там звезды, которые светятся ночью», — были опущены. Единственный свет исходил от ночника в виде Свинки Пеппы, без него Анджела не двинулась бы с места.
А на улице еще темно. Почему Анджела сказала: «Солнце»?
— Разве ты не хочешь поспать еще немного, котенок? — с надеждой спросила Франческа.
«Котенок, — подумала она. — Я никогда не называла ее котенком, для нас она Генерал». Откуда взялся этот котенок? Отец в детстве каждый день будил ее, называл так и пел песенку. А где была по утрам ее мама? Франческа знала, что ее мать, идеальная, по-настоящему идеальная любящая мать, всегда рядом. У нее, счастливой и спокойной, есть решение — действенное решение — для любой проблемы. Франческа знала это. Не потому, что ей так сказали. Это было частью ее опыта, событий, которые сделали ее личностью — сильной, одухотворенной. Но память ее не сохранила и следа воспоминаний о черноволосой, как сама Франческа, женщине с взрывным смехом, о ее любви к дочери и к отцу. Ни намека. Об отце — всё. Где была мама, пока ее отец пел? Она стояла за его спиной, широко раскинув руки, готовая к новому приключению «в чудесном мире, который существует только для тебя, котенок». Но это были всего лишь слова. Как Франческа ни присматривалась, за спиной отца она видела лишь его тень.
Сейчас, не выпуская из рук Эмму, она опустилась на кровать рядом с Анджелой.
— Не хочешь поцеловать маму и пожелать ей доброго утра?
Генерал перестала прыгать и, сказав, как и всегда: «Сначала очки», сняла их с Франчески, а потом удовлетворенно коснулась ее лица. Франческа без очков ничего не видела, но ритуал, придуманный дочерью, был исполнен нежности. Анджела легонько поцеловала ее. Потом Франческа попыталась снова надеть очки, но дочь, как обычно, воспротивилась:
— Нет-нет. Так ты красивая.
А она, как обычно, возразила:
— Дорогая, мама без очков не видит твое красивое личико.
И снова их надела.
— Мама, там солнышко! — повторила то, с чем проснулась, Анджела. — Я хочу пойти к коту-аристократу! — и она залилась смехом.
И Франческе показалось, что серьезность, которая овладела Генералом с момента рождения сестры, исчезла в мгновение ока. «Кот-аристократ», — сказала ее старшая дочь. С тех пор как родилась Эмма, Анджела мрачнела, только услышав об этом мультфильме. Теперь название с неожиданной радостью сорвалось с ее губ. Франческа отвела дочерей на кухню завтракать. И там нашла записку от Массимо: «Любимая, извини, я ушел не попрощавшись, но ты так крепко спала. Я подумал, что приеду на работу в первый день пораньше, чтобы устроиться и произвести хорошее впечатление. Я тебя люблю». Кофе был уже готов, как и все остальное, для всех троих, Массимо нашел время немного навести порядок в доме. Кухня и гостиная не казались такими необжитыми, как другие комнаты. Здесь всем будет хорошо.