Тереза была просто замечательная. Они с Анджелой наверняка подружатся.
— Хочешь посмотреть, как он мурлычет? — спросила девочка Анджелу. — Если погладить его по животу, он будет издавать звуки. Вроде храпа, но это потому, что ему нравится. Этот звук называют «мурлыкание».
Франческа следила за реакцией дочери на слова Терезы. Анджела в Милане ни с кем не дружила с момента рождения Эммы. Педиатр сказал дать ей время, но прошел годи…
— Я Марика, мама Терезы, — послышался голос, когда Франческа заметила невероятное — ее дочь начала болтать с Терезой. Франческа подняла голову.
Ей протягивала руку женщина одного с ней возраста. На лице улыбка, каштановые волосы собраны в хвост, голубые глаза, как у дочери, голова немного склонена к плечу, аромат мыла и свежести — такая красивая.
— Франческа, — улыбнулась она и протянула руку.
Девочки играли, как умеют играть только маленькие дети — будто они знакомы всю жизнь, а если ссорятся, то лишь потому, что когда-то случайно причинили друг другу боль. Марика говорила и вела себя как ее дочь и с тем же беззаботным энтузиазмом, приправленным искренним волнением, сообщила, что Тереза рассказала ей об Анджеле.
— Вы приехали в подходящее место, — улыбнулась Марика. — Здесь здорово. Идеально для детей. И люди замечательные, — она выразительно посмотрела на Франческу. — Ты уже познакомилась с Колетт? Та еще штучка… Она похожа на актрису, да?
Затем она указала на свою мать, бабушку Терезы, которая болтала с беременной женщиной («ее зовут Микела Нобиле»).
— Мне нравится твоя дочь, — сказала она с удивительной непосредственностью, с нежностью глядя на Анджелу. — Уверена, они станут лучшими подругами, — и добавила, будто разговаривая со старым другом: — Мне очень нужно передохнуть. Может, мы с тобой как-нибудь сходим выпить по бокальчику?
И тогда Франческа (взаперти) не сдержалась и робко задала вопрос:
— Слушай, я могу тебя кое о чем спросить? Мне говорили, что здесь были пожары. Что скажешь? Насколько это опасно?
Марика немного помрачнела, прикоснулась к своей шее, а потом уверенно заявила:
— Ничего опасного.
И отвернулась.
Они молча наблюдали за играющими девочками. Франческа не знала, продолжать разговор или нет — Марика выглядела слишком серьезной. Она почти решилась, когда ее новая знакомая подняла руку, чтобы поприветствовать кого-то за ее спиной. Франческа обернулась и увидела высокого смуглого мужчину в джинсовой рубашке и легкой куртке, с большим футляром для какого-то музыкального инструмента за плечами. Мужчина дружелюбно ответил на приветствие Марики и кивнул Франческе. У него были красивые глаза, с хитринкой. Он проскользнул в здание.
— Это Фабрицио, ваш сосед по лестничной площадке. Он играет в Римской опере, но больше я ничего о нем не знаю. Иногда Тереза берет у него уроки музыки. Он всегда вежлив, но очень замкнут. Я отвожу ее, потом забираю, и все, — сказала Марика, снова заулыбавшись. — Мы тут все друзья, но ничего о нем не знаем. Никто ничего о нем не знает. Он загадочный парень, — сказала она и подмигнула. — Мне нравятся загадочные мужчины, а тебе? Кроме того, у него классная задница, — шепнула она, нагнувшись к Франческе, и расхохоталась.
Значит, это Фабрицио играл ту мелодию. Франческа улыбнулась, посмотрела на пятый этаж, на свой дом. И дом ответил ей улыбкой.
8
Массимо не пришел ни к трем, ни даже к половине четвертого. Он не пришел ни в четыре, ни в пять, ни даже в семь. Франческа получила голосовое сообщение: «Извини, дорогая, буду поздно, ужинайте, потом расскажу», — всё на одном дыхании. Анджела весь день говорила о котенке — «Мой Аристокот и моя подруга Тереза», — взволнованная, разговорчивая, Франческа никогда не видела ее такой раньше. Спустя столько месяцев дочь даже попросила включить ей мультик!
Дел оказалось ужасно много, и вечер наступил незаметно. Уделить работе хоть полчаса Франческе не удалось, но первый день прошел неплохо, а потом время для книги непременно отыщется, утешала она себя. Однако в половине девятого почувствовала себя одинокой. Дом показался ей чужим.
Наконец в девять вернулся Массимо. Раскрасневшийся, возбужденный — совсем как Анджела, взрослая копия. И понимают они друг друга с полуслова. Конечно, Франческа — мама, но папа — это другое. Она помнила, как сама, маленькая, играла с отцом, как разговаривала с ним, и он всегда мог ее утешить — ни у кого другого так не получалось! Да и Эмма ведет себя также. Когда Франческа оказывалась в распоряжении малышки, та вцеплялась в нее и буквально готова была проглотить своим широко раскрытым ртом. Но самые искренние улыбки, самый искренний смех, маленькие победы — все это доставалось Массимо. И похожи Массимо, Анджела и Эмма так, словно сошли с одного конвейера.