Рин был страшно горд от мысли, что уже очень скоро ему выпадет честь принять участие в рыцарском турнире и непременно хотел поделиться этой своей радостью с Каной. Поэтому, едва выехав за ворота замка, он почти сразу свернул к деревне.
Дом Каны был вторым со стороны замка. Подъехав к невысокой, высотой по грудь, каменной ограде, Рин проворно спрыгнул на землю и накинул поводья на ветку, росшего подле калитки, дерева.
- Кана! – крикнул Рин, нащупывая рукой щеколду с другой стороны калитки.
- Кана! Это я, Рин!
- Что-нибудь случилось? – дверь в дом распахнулась, и на пороге появилась обеспокоенная девушка, а из окна немедленно высунулись её родственники, столь же любопытные, сколь и многочисленные – мать, братья, сёстры, тётушки. Увидев такое множество зрителей, Рин тут же смутился и с сожалением понял, что вновь выставил себя полным дураком.
- Нет, нет, пожалуйста не волнуйся! – уже гораздо более сдержанно сказал Рин и, гордо расправив плечи, с достоинством продолжил. – Через месяц в Пьерте будет большой турнир, и ади Питри высказал желание отправиться на него. Будучи его оруженосцем, я тоже поеду вместе с ним… Конечно до рыцарских поединков и турниров меня никто не допустит, но в состязаниях оруженосцев я непременно буду участвовать! – Рин с досадой почувствовал, как довольный румянец предательски проступает на его щеках.
- Ах, Рин! – испугано всплеснула руками Кана. – Я буду молиться за тебя!.. Да хранит тебя сердце Игуна, и пошлёт удачу искуплённый Ригурн!
- Да примет Игун к сердцу слова твои! – вежливо поклонился в ответ Рин. Он с недоумением заметил, что в глазах у Каны была не радость, а тревога.
- Но почему ты так одет и куда направляешься сейчас?.. Ведь до турнира ещё месяц! – Кана была по-настоящему испугана и не скрывала этого.
- Одет? – события сегодняшнего дня навалились на него столь стремительно, что Рин даже не успел осознать всего того, что с ним произошло. Он удивлённо оглядел себя с головы до ног и только сейчас понял, что, и в правду, подобный наряд более подходил к военному походу, чем нежели к поездке к родным. Действительно, почему?
- Мы выезжаем в Пьерт через три дня… - улыбнулся Рин и, не очень-то сам веря в то, что говорит, добавил, желая успокоить девушку. – А до этого времени ади Питри отпустил меня погостить домой... В Пьерт мы поедем прямо из Индэрна, куда он заедет за мной. Я думаю, ади Питри считает нужным, чтобы я привыкал к настоящему облику оруженосца. Чтобы чувствовать себя уверенным на военных состязаниях, необходимо чтобы доспехи не вызывали ощущения неловкости и воспринимались, как обычная одежда… Вообще-то, я и так уже к ним привык, но на столь добром коне, как Динглин, мне проверить себя ещё ни разу не доводилось… Думаю, что дело в этом.
- Ох, Рин! Может оно и так, но сердце моё сжимается от тревожных предчувствий! – и Кана, не обращая внимания на множество любопытных глаз, схватила Рина руками за голову и, притянув его к себе, прижалась к его губам жарким поцелуем. – Береги себя!
- Ну что ты, Кана! Ну что может со мной случиться? – прошептал Рин.
- Береги себя! – ещё раз повторила девушка и припала к его груди.
- Кана! – сердито крикнула из окна её мать. – Кана, веди себя достойно!
Но Кана, казалось, даже и не слышала её. Зато Рин услышал. И ещё раз, украдко, поцеловав девушку в губы, отстранил её от себя.
- Ну всё, прощай! Мне пора! – сказал он и, стремительно развернувшись, чуть ли не бегом, бросился к коню. Вскочив на Динглина, он помахал ей рукой и, уже более не оборачиваясь, помчался в сторону индэрнской дороги.
- Береги себя! – снова прошептала Кана, утирая рукавом слёзы.
Через полчаса бешеной скачки, от которой у него сладостно захватило дух, Рин достиг развилки и выехал на индэрнскую дорогу. Тут он немного попридержал Динглина и дальше уже поскакал не столь резво: надо было дать коню немного отдохнуть.
Вдруг впереди, справа от дороги, он увидел что-то странное: высокий столб, чем-то напоминающий тахилу, а на нём – человек. Чтобы это могло значить? Рин вгляделся. Поза человека была какая-то неестественная, словно бы тот не сам сидел на этом столбе, а был прикреплён к нему помимо своей воли. Динглин недовольно всхрапнул, и Рин успокаивающе потрепал его по холке, после чего слегка ударил коленями, вновь заставляя того скакать быстрее. Через несколько мгновений Рин уже не сомневался – столб был ничем иным, как огромной тахилой, а человек, привязанный к ней – мёртв, или же без сознания.