(*** - Забавно! (старокивилийский).)
- Дарузу!**** – рассердился отчего-то бывший отец Тил, выставляя остриём вперёд свой посох.
(**** - Рази! (старокивилийский).)
- Юм хой ха, айгхазу!***** – угрюмо проронил Тоэль Локайну, в мгновение ока пуская в причудливый полёт, до того безжизненно опущенные вниз клинки. Подобно двум чёрным, извивающимся змеям, они взвились в воздух, вдруг протяжно застонавший под их сияющими лезвиями. Всё огромное поле, на котором сошлись теперь уже три армии, вздоргнуло и двумя мощными толчками опустилось на несколько ранов вглубь земли. И тут же, ледяной, обжигающий своим холодом ужас коснулся сердца каждого воина. Имрийцы, охваченные паникой, ринулись в одну сторону, а их пришедшие из-за моря враги – в другую. И простые солдаты, и их командиры, и знатные рыцари – все, все, в едином порыве, изо всех своих сил торопились покинуть вдруг ставшее предательски неверным ратное поле. Они бежали до тех пор, пока не оказались вне пределов гигантского провала, и остановились только тогда, когда горизонт опять раздвинулся до своих привычных пределов. Лишь небольшой отряд противника не посмел покинуть своего господина и, удалившись от сражающихся на безопасное, по их мнению, расстояние, молчаливо наблюдал, ожидая, чем закончиться поединок.
(***** - Ну что ж, защищайся! (старокивилийский).
Между тем, в ожесточённом сплетении мгновенных касаний между двумя волшебными мечами и одержимым неведомой силой посохом, сошлись не только безжалостная мощь ударов, но и клокочущая, вцепившаяся друг в друга непримиримость всемогущей Силы и всесокрушающей Веры, образовавшие вдруг, как и много веков назад, единый сплав, но только, на это раз, это были не братские объятия, а смертельная схватка.
Танец мечей и посоха, сколь бы невероятным это не показалось, становился всё стремительнее. Пространство, на несколько ранов вокруг, дрожало и сворачивалось в упругий, тугой шар, который, с каждой секундой, превращался во всё более ослепительно сияющую сферу. Тоэль Локайну сжимал собой невероятную Силую, такую Силу, какую никогда ещё, за всё время своего существования, он не осмеливался собрать в себе. Оба сфайну – клыка Силы, что были созданы в этом мире вместе с ним и являлись не столько оружием, сколько его специфическим продолжением, его неотделимой частью, оба его сфайну, один из которых звался Орвез, что на языке Создателей означало Разящая Тайна, а другой – Икайдэ, что можно было перевести, как Дух Гнева, оба его сфайну сияли от неудержимо изливающейся из них Силы так, что это их сияние уже могло соперничать со светом самого солнца. Сфайну уже не просто тонко вибрировали, а по-настоящему дрожали, едва не вырываясь из его рук, так что Тоэль Локайну приходилось прикладывать заметные усилия, чтобы совладать с ними. Сфайну изливали на врага не страшные, смертоносные заклинания, а, что было в тыячи раз смерноноснее – саму основу волшебства, саму его ткань, во всесокрушающей своей обнажённости, одним лишь своим прикосновением разрушаюшую плетение этого мира. Никто и ничто не могло противостоять жару этого горнила первоосновы, но, как это было не невероятно, сколько бы это не представлялось кавайю непостижимым, но его противник не только не был до сих пор повержен, но даже продолжал вполне успешно защищаться от его полных безудержной ярости и неудержимой мощи бесчисленно-хитроумных атак. Первоначальное воодушевление, которое испытал Тоэль Локайну при первых нахлынувших на него порывах силы, за время этой необычайно упорной схватки сменилось растерянностью и даже усталостью. Он не мог постичь, как этот никому неведомый священник до сих пор противостоит ему? Откуда у него власть над той неведомой силой, судя по всему, исходящей прямо из Божественной Веры Создателей, с помощью которой он и может творить такое?! А главное – достаточно ли он, Тоэль Локайну, искусен и силён, чтобы совладать с этим неведомым? Ответы на все эти вопросы, за исключением самого последнего из них, онвряд ли когда-либо сможет узнать. Но вот для последнего вопроса, для самого важного из этих трёх, ответом мог быть только исход их поединка, а потому, необходимо было отрешиться от всего, как не имеющего практического значения и, собрав всю свою волю в кулак, отдать всего себя этому сражению, не думая ни о победе, ни, тем более, о возможном поражении. И кавайю тут же отбросил всё в сторону. И отныне во всём мире для него остались лишь он, его сфайну, решительный и опасный враг и его смертоносный посох.
Первоначальный ужас, охвативший бывшего квистола, при мысли, что ему предстоит биться с самой Тенью, уже давно прошёл. Он не был уверен, что то неожиданное могущество, та невероятная мощь, которую ему удалось обуздать, сможет выстоять против бешенного напора ожившей Силы. Он не знал, пока ещё, границ возможностей того, что однажды открылось ему, а, кроме того, у него не было достаточно времени, чтобы изучить и понять это совершенно новое для него явление. И поэтому, он, не без основания, опасался, что пока ещё не готов к противостоянию с самой Тенью, об истинной силе которого он знал не понаслышке. С какой бы радостью он постарался бы избежать этого! Чего бы только он не отдал, ради того только, чтобы эта их встреча произошла бы когда-нибудь потом, а ещё лучше, если бы она и вовсе не состоялась! Но, увы, обстоятельства сложились именно так, а потому, к величайшему его сожалению, выбирать не приходилось. К тому же, он прекрасно знал, какую цену приходится платить за свою трусость, или же нерешительность: его собственная судьба являлась ярким тому примером. И квистол изгнал из своего сердца и разума всё, что хоть как-то могло помешать ему в этом поединке. Уж если и жить, то так, чтобы твоя судьба была овеяна истинным величием! А иное – годится лишь для недостойных внимания ничтожеств, и лучше уж навеки погибнуть, опалённым лучами славы, чем оказаться средь их числа.