- Выгоды? – Дэдэн вдруг почувствовал себя безмерно уставшим и совсем старым. Что же ещё он может предложить герцогу, если и сам так до конца и не разобрался в смысле происходящего? Ему казалось, что он уже где-то совсем рядом от правильного ответа, что надо сделать лишь ещё одно небольшое усилие, чтобы, наконец, всё понять. Но даже если это и так, то это ещё только лишь будет, пусть и скоро. А герцогу надо сказать что-то прямо сейчас!
- Ваша Решимость, я пока не могу Вам предложить ещё что-либо, кроме того, что уже предложил. Но, прошу Вас, подумайте сами – разве сбежались бы сюда волшебники и чародеи всех мастей и со всего света, если бы речь не шла о чём-то бесконечно важном и безмерно ценном? Надо лишь правильно понять – что это, и как этим можно распорядиться… Смею утверждать, что это сама судьба вкладывает в Ваши руки подобный случай! И разве не следует им воспользоваться? – Дэдэн говорил тихо, но герцог, болезненно побледнев, внимательно его слушал, нервно покусывая свой ус. Его крупный, похожий на картофелину нос, озабоченно свесился и, то и дело, возбуждённо подёргивался, как бы принюхиваясь к подозрительно пахнущей сделке. Некоторое время он молчал, взвешивая все за и против, а затем, оставив, наконец, в покое свой ус, гордо выпрямился:
- Нет, Дэдэн. Ничего не выйдет. Чтобы я сейчас не предпринял – всё это уже будет слишком поздно: события ушли дальше, чем нам бы того хотелось. Ситуация в городе такова, что чужакам, так, или иначе, но придётся прекращать эту свою подозрительную возню… Я думаю, что они и сами это прекрасно понимают, и, даже без моего участия, затаятся, или же покинут город… Поэтому я не вижу никакого смысла, чтобы противиться желаниям горожан… - герцог вновь посмотрел в окно, и, добавил. – Единственное, что я могу вам обещать, Дэдэн, так это то, что все пойманные мною, будут переданы в ваши руки… Что ж, это всё. Можете идти, – и герцог, даже не кивнув в знак прощания, снова отвернулся.
Дэдэн ещё несколько мгновений помедлил, а затем, сжав зубы, молча поклонился и, снедаемый досадой и разочарованием, покинул покои герцога.
Глава 6.
Город, словно потревоженный в своей берлоге зверь, рычал и вот-вот готов был броситься на своих врагов. Не зная кто именно ими является, он, ослеплённый страхом и яростью, намеривался сокрушить каждого, кто мог представлять для него хоть какую-то опасность. Пусть даже, всего лишь, в его испуганном воображении. В воздухе явственно запахло погромами, и все чужаки, безошибочно уловив этот страшный и столь знакомый запах травли, немедленно затаились, а кое-кто, и вовсе, поспешил сбежать за пределы городских стен. И без того до невозможности накалившуюся ситуацию, усугубили прибывшие сегодня утром из Адерна самобичевальщики, принёся с собой известие, что верховный квистол предал пятеричному проклятию всех волшебников и просил короля признать всех оных пособниками Тёмного, поставив их, тем самым, вне закона. Они не знали, дал ли уже король верховному квистолу какой-нибудь ответ, но сам факт подобного прошения до того взволновал горожан, что они, придя послушать и обсудить эту новость на Рыночную площадь, где и расположились самобичевальщики, до такой степени её запрудили, что пройти через неё стало просто невозможно. В итоге, Дэдэну пришлось свернуть на Золотую улицу и попытаться обойти это неожиданное препятствие через Большую площадь. Однако и там, возле собора Дважды Искуплённого Мартера Хромого, собралась внушительная толпа. Сам местный квистол, чья упитанная фигура ярким пятном металась наверху лестницы, с яростным пафосом призывал все мыслимые и немыслимые кары на головы продавших души Тёмному чужестранцев, а также волшебников, которые, как он утверждал, действовали заодно с ними. Он требовал, чтобы герцог немедленно исполнил долг истинного тхалианина и, вняв, наконец, мольбам своих подданных, переловил и покарал отступников. Собравшиеся горожане дружно и одобрительно кричали в ответ и подбрасывали вверх свои шапки, с воодушевлением вопя и улюлюкая, в то время, как стражники и служки, сгрудившиеся у основания лестницы, с трудом сдерживали их напор.
Дэдэн надвинул пониже свою шляпу, с широкими, немного обвислыми полями и заторопился дальше. Идти через Большую площадь оказалось правильным решением, и, несмотря на то, что путь стал заметно длиннее, минут через десять, он достиг «Кэбокту Вэн» - гостиницы Вэйса. «Кэбокту вэн» на языке кивили арту означало «каменный дом», но все горожане, которые, конечно же, были несведущи в этом языке учёных и мудрецов, называли гостиницу «Кабак Вэна», чем, первое время, пока он не привык и не смирился с этим, страшно раздражали Вэйса.