— Ну, ну, — Мягков отвернулся.
Перед началом оперативки начальник вызвал Исакова.
— Петр Алексеевич, дело по инкассатору передали в прокуратуру города.
Исаков не ответил.
До оперативки оставалось всего несколько минут, но полковник не отпустил Исакова. Он снял свои профессорские очки и, похлопывая ими по ладони, неторопливо заговорил:
— Я не хочу тебя ругать, Петр, при всем отделе. Авторитет ты свой заслужил, его надо беречь, тем не менее… Ножевое ранение в Филях, изнасилование в Измайлове. Нападение на водителя такси… Теперь убийство инкассатора.
Исаков молчал. Полковник говорил правду, все так и было, но ведь знает же Николай Иванович, что все работают, стараются. Пройдет время, будет результат.
— Выправимся, Николай Иванович, — ответил он сухо.
— Я это уже слышал, — излишне резко сказал Хромов. Хотел посмотреть на подчиненного строго, но, как у многих близоруких людей, глаза полковника были по-детски наивны и беззащитны. Он это знал, быстро надел очки, словно вооружился, снова снял их и уже мягче продолжал: — Я верю в тебя, Петр. Ты человек способный, талантливый, можно сказать. — Исаков пожал плечами, как бы говоря — это уже совсем ни к чему.
— Взять у тебя одно дело? — спросил полковник и тут же стал придумывать, кому это дело можно сейчас передать, кто наименее загружен?
— Мы справимся, — Исаков хотел поблагодарить, но вместо этого посмотрел враждебно.
Дверь открылась. Хромов сердито махнул рукой, и она мгновенно захлопнулась. Полковник чуть было не сказал: идите, но сдержался, подошел к Петру вплотную.
— Валов молод еще? Может, я не прав, что взял его в отдел? Поторопился? Давай исправим, ты скажи. Что молчишь? С Мягковым ладишь? Ты ведь под его началом служил, может…
Исаков не выносил разговора «по душам», чуть отодвинулся, резко сказал:
— Все нормально, товарищ полковник. Справимся.
Очень хотелось сказать короткое слово «дурак», но полковник сдержался.
Что же, раз ты такой сильный, то с тебя и спросить не грех. Хромов оглядел Исакова с ног до головы, словно еще раз прикидывая.
— Я слышал, в футболе бывают матчи ветеранов, — медленно проговорил он, заметил, как напрягся Исаков. — На них, наверное, специфическая публика ходит.
— Что вы имеете в виду, товарищ полковник?
— Подумай, ты же олимпийский чемпион. Убийца твой коллега. И помни, голубчик, я тобой недоволен, — полковник уже спокойно надел очки, голос его утерял отцовскую интимность: — Человек взрослый, сам понимаешь. Твоя группа тянет вниз весь отдел.
Исаков ждал прихода Федякиной. Однако стук в дверь заставил его врасплох.
Исиков одернул пиджак, взглянул на Виктора, который за соседним столом писал, откашлялся, громко сказал: Войдите!
Федякина не вошла, а протиснулась в чуть приоткрытую дверь, будто ей кто-то мешал. Она мяла в руках пропуск и нерешительно спросила:
— Товарищ Исаков!
— Да. Проходите, пожалуйста. Садитесь, — он вышел из-за стола, подал женщине стул.
— Я Федякина. Миши покойного супруга, — сказала она и сложила руки на животе.
Исаков кивнул, нервно стал листать календарь, пытаясь найти запись с именем-отчеством жены убитого инкассатора, ругал себя, что не сделал это раньше. Не нашел, отодвинул календарь.
— Очень приятно познакомиться, — он понял, что сказал глупость, нахмурился, но женщина встала, протянула через стол руку, представилась:
— Мария Васильевна. Очень приятно.
— Петр Алексеевич. Вас, Мария Васильевна, интересуют результаты розыска? Пока порадовать… — Исаков запнулся. — Нового ничего нет. Ищем преступника, найдем обязательно.
Федякина слушала напряженно, словно пытаясь понять незнакомый язык, когда Исаков замолчал, торопливо сказала:
— Это понятно, у вас работа, — она крутила пуговицу кофточки.
Исакову ответить было нечего. Да, работа, которую сейчас он делает плохо. Федякина все крутила пуговицу кофточки, наконец оторвала ее, зажала в посиневшем от напряжения кулачке. Исаков отвел глаза, встретился взглядом с неподвижно сидевшим Виктором, открыл рот, еще не зная, что скажет, но Федякина опередила его. Она говорила извиняющимся тоном, боялась, что могут перебить:
— Я-то за костюмом Мишиным пришла. — Федякина стала быстро объяснять — Мишин костюмчик забрали зачем-то, обещали вернуть. Синий, иностранный, на трех пуговицах пиджак, на брюках, вот тут, на коленке, штопочка. Мы этот костюм Мише к Новому году купили, он первого и порвал. На гвоздь налетел. Я заштопала, а так костюм новый совсем, — она тяжело перевела дух, посмотрела на Исакова вопросительно.