Однако, возвращение в РФ было тем ещё вопросом. В конце концов, в Америку Ал приехал затем, чтобы осуществить Американскую мечту. Он хотел зарабатывать столько, чтобы были и женщины, и дома. Впрочем, всё то, что обычный человек желал иметь в изобилии. Вот только когда он приехал, все его мечты разбились. В Америке он делал то же самое, что и делал в России — работал за копейки, и работал много.
Может, не в стране было дело? А если не в стране дело, то в чём тогда?
Единственным способом зарабатывать больше было повышение по службе. Но Алу в ближайшее время оно точно не светило. Как тогда быть? Бизнес? Слишком рискованно, да и он только для избранных. Обычному человеку, как думал Ал, там почти нереально чего-то достичь. Там тебя так на одном месте вертят, что жить потом не хочется, не то, что бизнесом заниматься.
Что-то Ал делал не так, но совсем не понимал, что.
— Я позову врача, — сказала Мария, увидев, как Ал отключился от мира.
— Хорошо, — автоматически ответил Ал, не сообразив, что произошло. Мария вышла из палаты, и как только дверь за ней закрылась, он сказал:
— Стой! Вот блин…
Вскоре пришёл врач. Седоволосый мужчина, в длинном врачебном халате. В его руках был планшет, и он, поглядывая на пациента, что-то записывал. Ал отвёл глаза из-за возникшего чувства неловкости.
— Здравствуйте… — произнёс Ал.
— Да, здравствуйте, — торопливо ответил врач. — Извините, сейчас.
Поставив точку, он опустил руку с планшетом, а ручку спрятал в карман халата.
— Выглядите неплохо, — сказал он. Этот врач был лечащим врачом Ала, и звали его Дональд Риштер. Ал называл его мистер Риштер.
— Можаев, — мистер Риштер скривил губу, глядя на своего пациента. — Только недавно я отправил вам письмо, и что вы выкидываете? У вас очень много денег?
— Нет, — пожал Ал плечами, явно смутившись. — Так вышло.
— Я же чёрным по белому написал — никакого алкоголя. Ладно, если бы выпили немного, но когда вы поступили, мы в вас обнаружили столько паров этилового спирта, что у меня глаза на лоб полезли! Вы пережили, именно чудом, — подчёркивая слово «чудом», мистер Риштер назидательно поднял палец, — сильнейшую алкогольную интоксикацию. Половина пациентов нашей больницы с подобными вашему симптомами это состояние не переносят.
— Спасибо вам, мистер Риштер, — поблагодарил Ал, так и не поднимая глаз. Он поёжился, чувствуя себя виноватым ребёнком, которого ругают за плохую оценку, полученную в школе. Да и в отношении мистера Риштера к пациентам всегда чувствовалось что-то отцовское, уж очень он любил людей и свою работу.
В каждую больницу бы такого врача.
— Говори спасибо не мне, а своему организму, — кивнул Риштер, глядя на Ала с укором. — Он у тебя от природы невероятно стойкий! При верном образе жизни жизнь может стать долгой и счастливый, а ты что творишь? Тьфу!
В его словах была доля правды. Ал и курил, и пил уже довольно долго время. Разумеется, он не всегда нажирался в соплю, как сделал это вчера, в клубе, но систематически попивал пиво в течении нескольких лет, а это, извините, тоже не очень хорошо, пусть и допустимо. У многих других людей последствия уже бы давно проявились, но у Ала они стали давать о себе знать относительно недавно. Его стал мучать кашель курильщика, и ещё начались проблемы с почками, из-за которых он сюда, собственно, и попал.
Он лечился в частной клинике. В России Ал скопил неплохую сумму, прежде чем переехать, с помощью накопительного принципа, и лишь потом отправился в путь. Это позволяло ему лечиться в частной клинике. Так же, потеряв работу, он мог протянуть без неё около года.
За такую сумму, конечно, ему изрядно поработать пришлось.
— Да ладно вам, — решил Ал разрядить обстановку, скупо улыбнувшись. — Живой же остался.
— По счастливому случаю. Короче, — начал мистер Риштер, снова глянув в планшет, — к счастью, тут тебе лежать не придётся. Но вот на работу ходить ты тоже не сможешь. Около пары недель необходимо побыть дома, не обязательно в постели. Главное, чтобы на больничном. Работа — стресс, понимаешь сам, а твоему организму этого сейчас не надо. Всё понятно?
— Всё понятно, — кивнул Ал, испытывая и радость и разочарование одновременно.
От мысли, что целых две недели он не будет видеть мерзкую рожу Ронни и не будет терпеть нападки со стороны его подстилки, в груди становилось тепло.