— А вот и генерал, легок на помине, — полковник резво повернулся к затрезвонившему комп-коммуникатору.
— Да, нашлись, живы и здоровы, все трое, — Найденов коротко отвечал на вопросы собеседника, — здесь, передаю связь. Это Вас, Всеслав Бравлинович.
Сибирцев подошел к компу. С экрана на него смотрело встревоженное лицо Владимира Добрынича Ворона командовавшего наземной группировкой.
— Нашелся! Молодец Всеслав Бравлинович! — генерал издал восторженный возглас, — Все в порядке?
— Спасибо, все нормально. Сбили зениткой. Нас подобрал поисковый отряд.
— С догонами еще не познакомился?
— К сожалению, успел. Они приготовили нам горячую встречу. — Всеслав скромно улыбнулся, — но, похоже, мы парочку подстрелили.
— Молодцы СГБшники! Потерь нет?
— Нет, на нас вовремя вышли гвардейцы Найденова.
— Хорошо, Всеслав Бравлинович, я высылаю бот с истребительным прикрытием, ждите через двадцать минут.
— Подожди, как мне известно, «Гамаюн» через несколько часов идет на штурм. Я останусь с полком Найденова.
— Всеслав Бравлинович, мы же решили, что Вы начнете работу со штаба, — Ворон выглядел озабоченно, — я не могу подвергать Вашу жизнь опасности. Если что, меня князь поимеет всеми дырами и проделает новые.
— Это мои проблемы, генерал, — в голосе Сибирцева чувствовались металлические нотки. Заботясь о жизни Всеслава, Ворон незаметно перешел грань, которую не имел права переступать, во всяком случае, перед подчиненными. Следовало быстро поставить генерала на место, и показать ему: кто здесь старший, — я отвечаю только перед князем лично. Потрудитесь проинформировать командующего корпусом «Гамаюн», впрочем подождите, я поговорю с ним лично. Всего Вам доброго Владимир Добрынич. Всеслав выключил связь и повернулся к полковнику.
— Когда говорите, Вы снимаетесь с места…?
Командирский краулер катился по сплошному песчаному океану. Глубокая беспросветная Рионская ночь поглотила выдвигающийся на позиции корпус. Только доносившиеся со всех сторон приглушенное ворчание моторов, скрежет гусениц и скрип песка говорили Славомиру, что они идут в окружении десятков машин. Справа из темноты вынырнул угловатый силуэт массивной увешанной контейнерами пусковых установок башни «Бамбука» и, покачивая длинным орудийным стволом, снова растворился в ночи. Ни один огонек не выдавал войсковую колонну, машины шли по приборам и инфравизорам. В динамиках бронескафандра прозвучал тихий голос Найденова:
— Всем приготовиться. Через 15 минут начинаем.
Краулер увеличил скорость, обгоняя дивизион «Бамбуков» и, выскочив на вершину большой дюны, несколько раз крутанулся на месте, зарываясь в песок. Кроме Славомира в машине ехали полковник Найденов, Сибирцев, Бравлин Генералов и двое пехотинцев. Водитель молчаливый невысокий паренек поднялся со своего сиденья и направил спаренную турель со скорострельным 30-и мм автоматом и зенитным лазером в сторону противника. До передовой линии вражеских укреплений было всего десять километров по прямой. Добрыня Молчанович прямо на сиденье развернул электронную планшетку и вместе с Всеславом Бравлиновичем склонился над тускло отсвечивающей картой.
От нечего делать Славомир включил инфракрасную подсветку скафандра и стал разглядывать окрестности. В двухстах метрах от командирской машины прикрытая склоном дюны встала четверка самоходок огневой поддержки. Рядом с ними зарывались в песок транспортеры с боекомплектом. Левее расположились несколько открытых бронетранспортеров с пехотой. Хотя основную ударную силу армии составляют танки, но без пехоты они быстро гибнут. Танковые части всегда идут в атаку при поддержке пехоты и с огневым сопровождением самоходной артиллерии. Не даром, пехоту именуют «царицей планет».
А вот и танкисты. Впереди среди темных силуэтов дюн виднелись приземистые широкие корпуса «Мангустов», среди них выделялись высокие громоздкие силуэты «Бамбуков» непосредственной поддержки. Славомиру было известно, что самоходки идущие в атаку вместе с танками несут большее число самонаводящихся ракет и дополнительно имеют пару лазеров. Танки стояли прячась от противника в тени дюн, нет смысла подставляться под огонь противника раньше времени. На вершинах песчаных холмов сейчас находились только посты наблюдения и корректировщики.
Прилуков перевел взгляд на часы: до начала штурма оставалось только шесть минут. Последние минуты перед боем. Самое важное время в жизни, когда можно задать себе вопрос: жил ли ты по Прави? И честно ответить на него. Заодно попытаться понять, что ты здесь делаешь? И зачем взял в руки меч? Славомир сам не понимал, почему он согласился на приглашение Сибирцева. Наверное, в тот момент в подсознании всплыло и настойчиво заявило о себе желание встряхнуться, набраться впечатлений, примитивная романтика. В конце концов, захотелось просто сменить обстановку. Вырваться из тесного мирка внутрикорабельного распорядка. Как ни как целых три года без отпуска. Он вспомнил свой последний сон. С тех пор как руссколанский флот захватил систему Рионы, Славомиру ни разу не снились эти красочные волнующие странные сновидения. Он подсознательно ощущал, что это связанно с его внезапно открывшимися способностями сливаться с корабельным мозгом, с кораблем в одно целое. Это был зов, чарующий голос неизведанного, чистого, непознаваемого, в просторечии именуемого миром Богов, Ирием. Подсознание изо всех сил сигналило, предупреждало, используя заложенные еще в детстве образы древних сказаний. Славомир чувствовал, что именно на Рионе он должен был найти ответы на все вопросы, найти сам смысл жизни, понять себя. И надеялся на повторение этих волшебных символических откровений подсознания.
Но пока ни каких ответов найти не удалось, были только ночная перестрелка и ночные гонки на песчаных краулерах. А впереди Славомира ожидал штурм. Во время короткого отдыха в палатке полковника Найденова Прилуков успел ознакомиться с картой укрепрайона и вооружением догонов. Батареи тяжелых орудий, бронированные башни с мощными лазерами и самонаводящимися ракетами, быстроходные антигравы с энергетическими щитами и чрезвычайно опасными в ближнем бою скорострельными автоматами. Впереди минные поля и противотанковые рвы. Пристрелянные тяжелой артиллерией подходы к укреплениям. В прошедших днях операции «Самум» серьезным противником показала себя догонская пехота. Хорошо вооруженные, мобильные, прекрасно подготовленные солдаты крабов умели воевать. Крепость было надежно защищена от ударов с воздуха. Потеряв несколько десятков самолетов, Ворон собирался решить проблему мощным танковым ударом наземных частей. Можно было решить вопрос тактическими ядерными боеприпасами, но Всеслав Сибирцев лично запретил применять оружие массового поражения. Это не космос, потом придется долго вычищать планету от долгоживущих изотопов.
От размышлений Славомира оторвал тихий хлопок орудия. Затем еще и еще. Батареи открыли огонь, забрасывая позиции догонов тяжелыми снарядами. Далеко впереди выросли огненные столбы разрывов. Все три дивизии корпуса «Гамаюн» и отдельные спецчасти одновременно начали атаку на укрепрайон. Над вражеской крепостью полыхало зарево. Артиллерийские и ракетные батареи неторопливо выкатывали боекомплект на головы догонов. Среди целого леса разрывов поднявшегося над укрепрайоном, выделялись высокие огненные шары, вздымавшиеся в небо после взрывов 406-мм снарядов установок «Лесоповал». Славомир как-то видел рекламный ролик с этими бронтозаврами. В памяти всплыла картинка тяжелого восьмиосного транспортера и устремленный в небо ствол 406-мм электромагнитной пушки. И еще два транспортера обеспечения перевозившие расчет, боеприпасы и небольшой термоядерный реактор. В корпусе «Гамаюн» было целых восемь «Лесоповалов». Чувствовалось, что все они включились в боевую работу.
Тем временем силуэты танков пришли в движение и неожиданно погасли, расплылись обманчивыми бликами, это включилась система невидимости.
— Славомир, смотри! — хлопок Всеслава по плечу оторвал Прилукова от созерцания стены разрывов. Сибирцев показывал на батарею «Бамбуков». Машины превратились в клокочущие вулканы, огневую позицию затопили пламя и клубы дыма. Две дюжины роботов сновали между самоходками и грузовыми транспортерами, непрерывно подтаскивая ракеты и снарядные контейнеры.