Человек вытащил из кармана комбинезона сложенный вчетверо обыкновенный листок белой бумаги и осторожно развернул его.
Весь лист был исписан ровным четким почерком. Аккуратно сжимая его, так как письмо было уже порядком потрепано, человек на секунду задержался, и в свете фонаря еще раз пробежал по строчкам глазами. Чувствовалось, что он читал его уже не раз.
Человек прошептал под нос, ни к кому не обращаясь: «Кажется, все». После чего, сложив листок, зашагал дальше.
— Что, штурмовать Бгонрот! — Эйсай ходил по рубке и возмущенно размахивал руками. — Да ты представляешь себе вообще, что это такое?
— Ты не хочешь освободить учителя. — Рип сидел в кресле и спокойно наблюдал за мечущимся нихонисм.
— Я не хочу, да я больше всего на свете хотел бы этого, еще бы, если император жив…
— Он жив, эти люди говорили о нем как о живом, к тому же они не знали, что я подслушиваю.
— Да, да, конечно, хотелось бы верить, но Бгонрот. Ты что-нибудь знаешь о нем?
— Нет, поэтому я и спросил тебя, может, ты расскажешь, ты в столице, как я успел заметить, почти свой человек.
— Это к делу не относится, — махнул рукой Эйсай. — Бгонрот, его каждый знает, кроме тех, конечно, кто потерял память. — Он покосился на Рипа. — Это тюрьма, самая современная, оборудованная по последнему слову техники, тюрьма для особо опасных преступников. Их там держат перед тем, как отправить та планеты-рудники или на смерть. Сбежать оттуда невозможно.
— Я и не предлагаю сбежать, я предлагаю захватить ее.
— Ну, это еще лучше, и как ты себе представляешь подобную операцию? Да для этого нужна целая армия! Если это вообще возможно.
— Возможно. Охрану составляют тюремщики, которые наверняка и пороху не нюхали. Сотня хорошо вооруженных и организованных людей легко сможет взять Бгонрот и держать некоторое время, Как раз достаточное для освобождения учителя.
— И где ты возьмешь эту сотню идиотов, согласных на такое?
— Вот поэтому мы и летим на Хонс, я хочу поговорить с принцессой, нам необходима ее поддержка.
— Нам! — воскликнул Эйсай. — Я не ослышался, ты сказал нам? Нет, погоди, я не собираюсь участвовать в безнадежной афере. Если тебе охота, можешь сам совать свою голову в петлю, а меня уволь, я и так достаточно натерпелся из-за тебя. То из тюрьмы его вызволяй, то в чужой дом засылай, для встречи с другом, с которым он даже не увиделся, потому что, видите ли, его бывшая невеста, которая теперь жена этого самого друга, их высочество не опознали; теперь ты тюрьму штурмовать хочешь, а почему не сразу президентский дворец?..
— Нет.
— Нет, — передразнил его нихонец. — Знаешь, что я тебе скажу, я доставлю тебя на Хонс, я устрою аудиенцию с принцессой и, если она не поверит ни единому твоему слову и велит казнить, я буду даже рад и пальцем не пошевелю, чтобы спасти твою никому не нужную шкуру. А на казнь приду, сяду в первом ряду и буду хохотать, как сумасшедший.
— Значит, ты поможешь мне! — обрадовался Рип.
— А что мне остается делать, если это правда учитель, а не кто-то другой.
— Да, да, я говорю тебе, они называли его Дэнтедай-си, говорили про дочь Марико и что она теперь императрица.
— Ладно, попробую что-нибудь сделать.
— Спасибо.
— Однако есть одно но…
— Какое еще но?
— Это в состоянии спровоцировать межпланетный конфликт между твоей Империей и нашей державой. Дело может дойти даже до вооруженного столкновения, а Нихония, будь мы хоть трижды развитее, не выдержит атаки такой махины. Флот Империи просто раздавит нас.
— А как же это ваше супероружие?
Эйсай вздохнул:
— Его тайной владел император, я ж говорил, оно передается только по мужской линии, от отиа к сыну, от деда к внуку, и так далее. Марико не знает о нем.
— Жаль. Очень жаль. Однако все равно, я думаю, между вами и Империей ничего не произойдет. Империя сама сделала первый шаг, захватив чужого правителя. Просочись об этом мельчайший слушок, и Третьей Галактической придется ой как не сладко, и это еще мягко сказано. Вот увидишь, они будут на все готовы, чтобы замять инцидент, умаслить вас. Конечно, доброта и радушие проснутся только в том случае, если нам удастся вернуть императора.
— Ты думаешь?
— Если честно, то откуда я знаю, политика, а тем более межпланетная политика — это настолько тонкая штука, что даже упавший волосок может нарушить сложный узор плетеных кружев ручной работы. Но ты со мной?
— Да, — просто ответил Эйсай, — ради тебя и ради императора.
Марико Сайте Дэнтедайси Догэн сидела в зале для аудиенций и ждала посетителя.
«Ну что еще понадобилось этому Эйсаю, — раздраженно думала принцесса, — к чему такая спешка. Не успел он откуда-то вернуться, так уже бежит к ней, нижайше просит об аудиенции, а у самого чертики в глазах прыгают. Как будто нельзя так просто поговорить. Эх, был бы жив отец…»
После смерти императора, которую Марико до сих пор не могла перенести, все перевернулось с ног на голову. Она, сама того не желая, вынуждена была стать правительницей, и на девушку разом упали все заботы государства. Нет, конечно, существовал и парламент, или как его еще называли, совет старейшин, были и премьер-министр, выборная должность; но все равно на императоре и его семье лежала порядочная доля ответственности, и сейчас она свалилась на хрупкие, не готовые для такой ноши плечи Марико.
Опять же принцесса обязана думать о продолжении рода, ей уже несколько раз довольно прозрачно намекали об этом. Член императорской семьи не принадлежит себе, многовековая линия не должна прерываться. Марико понимала это, тем более и жених имелся — Ябу-сан, парень не раз пытался ухаживать за ней, ну чем не пара. Искусный воин, силен, красив, умен, из старинной богатой семьи. Прекрасная партия, и такой союз был бы выгоден во всех отношениях, но… имелось маленькое и, может, для других совсем несущественное но… Марико не любила Ябу.
Может, она старомодна, может, слишком наивна или насмотрелась фильмокниг, но она верила, она хотела, она ждала любви и когда дождалась… Этот человек оказался подлецом.
Прерывая ее размышления, в дверь тихо постучали.
— Входи, Эйсай, — сказала принцесса.
Эйсай-сан настоял, чтобы аудиенция проходила неофициально, без объявления титулов и напыщенного, но тем не менее доброго Хонэна, которому, как все знали, доставляло удовольствие громко объявлять кого бы то ни было, перечисляя все его имена и звания; чем длиннее оказывался такой список, тем счастливее становилось полное лицо старого мажордома.
На пороге, появился Эйсай. В отличие от Марико, которая была в простом платье, юноша облачился в национальные одежды. Синее с красным кимоно — родовые цвета дома Кику, волосы обильно смазаны гелем и заплетены сзади в тутой узел, за поясом — старый меч в украшенных искусной резьбой и каменьями ножнах.
Эйсай церемониально поклонился. Марико ответила ему легким поклоном.
— Я искал встречи с вами, Марико-сан, по очень важному делу.
Обычно они называли друг друга просто по именам и на ты, но раз уж он начал официально, то дело было действительно, важным. Во всяком случае, от Марико требовался такой же ответ.
— Я рада встрече, Эйсай-сан, и готова выслушать.
— Мое дело касается вашего отца и нашего незабываемого императора Таманэмона Дэнтедайси.
У Марико сильнее забилось сердце.
— Что, что ты знаешь об отце? — забыв условности, воскликнула она.
— У меня есть друг, досточтимая Марико-сан, который утверждает, что император до сих пор жив.
— Где он, кто он? Откуда он взял это? — Слабая надежда, лучик света зажглись в душе девушки. — Отец, неужели он не… не убит.
— Если госпожа позволит, пусть лучше он сам все расскажет.
— Да, да, конечно, приведи его скорее сюда.
— Он уже здесь, принцесса.
— Так что же ты томишь, зови!
— Но… словом, вы знаете этого человека, Марико-сан, и может быть, не очень обрадуетесь, увидев его…