Руслан Шабельник
Рип Винклер - Рождение бога
ТО, ЧТО НЕ СЛУЧИЛОСЬ, НО МОГЛО БЫ БЫТЬ, ИЛИ ЧТО БЫЛО, ХОТЯ МОГЛО И НЕ СЛУЧИТЬСЯ
Сошлись как-то Зерван и Вертумн, поставили перед собой бутылочку амброзии, или это была амритра, или сома, кто знает, чего там пьют боги.
Налили, сделали по глотку. Скучно вдвоем. Третий нужен. Тут глядь, старик Зон плетется. Львиную голову свесил, змея, которой положено вокруг тела быть, сзади пыль глотает.
Позвали его. Для компании, значит. Еще по глотку.
"За что пьем?" - спрашивает Зон.
Недоуменно переглянулись боги.
"Да ни за что, - отвечают, - просто пьем и все тут".
"Так не годится, - рассудил Зон, - не алкоголики мы, чтобы вот так ни за что ни про что божественные напитки хлестать. Повод нужен".
"Какой такой повод?" - изумились Зерван и Вертумн.
Прищурился Зон. В глазах хитринки плавают. Старый, а туда же.
"Давайте, - говорит, - чего-нибудь такое сотворим, чтоб... ну чтоб необычное".
"Ага! - согласно закивали боги, - а что?"
"Не знаю... Еще по маленькой!"
Выпили.
Не успели закусить, откуда ни возьмись, Кронос взялся. Нос красный, рожа довольная, на ногах еле стоит. Чует он выпивку, что ли?
Без приглашения плюх за стол и уже к бутылке тянется. Ни тебе здрасьте, ни как живешь, а еще хвастается, что высококультурным народом управляет.
"Придумал, придумал?" - ерзают возле Зона собутыльники.
"Девочек!!! - во всю глотку заорал Кронос. - Что за застолье без девочек?!"
Не успели ему помешать, как хлоп он в ладоши и прямо из воздуха три нимфы появились. Хорошенькие, щеки румяные, глазками стреляют. Приосанились боги, даже змея Эонова шасть на пояс и аккуратненько так умостилась.
А Кронос-то пьяный, пьяный, а сообразил, что три на четыре не делится. Богов-то четверо, а нимф на одну меньше. Не долго думая, хлоп опять, а потом еще раз и еще, и повалило как из рога Амалфеи. Апсары пышногрудые, фурии с гуриями. Гуриям особо обрадовались боги. Кому ж не хочется девственницу, да еще такую, каждая вдвоем не обхватишь. Эринии (а этих-то как сюда засосало), менады, дриады, вместе с последними нелегкая сатиров занесла. Хвостами машут, копытами стучат. Еще валькирии появились, ну а когда уж сирены возникли и давай орать во всю глотку, не выдержали боги. Уходить собрались.
"Кажется, придумал!" - перекрикивая гостей, возвестил Зон.
"Ну и?.."
"Придумал такую штуку, как раз по нашим силам. Ее можно и для добра, и для зла, и подкинуть ее людям".
"Лю-юдям, - разочарованно протянули боги, - это еще зачем?"
"Затем, зачем и всегда, - довольно крякнул Зон, - смотреть и веселиться..."
Было это, не было. Если было, то когда? И существуют ли боги?
– Да! - с пеной у рта станет отстаивать глупый фанатик.
– Нет! - авторитетно заявит не менее глупый скептик.
– Кто знает, - рассудительно ответит умный.
А может, наоборот. Первые умные, а третий дурак, или еще как? Кто знает...
Богов без людей не бывает, а могут ли быть люди без богов?..
О Ака Майнью, Господь премудрый! Как величественно имя Твое, как велики деяния Твои! Слава Твоя простирается превыше небес.
Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим, возвещать все чудеса Твои.
Буду радоваться и торжествовать о Тебе, петь имени Твоему, Победоносный.
Все заповеди Твои - Истина; все повеления Твои, все признаю справедливыми.
Откровение слов твоих просвещает, вразумляет простых.
Призри на меня, Великий, и помилуй меня, как поступаешь с любящими имя Твое.
Славлю Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его.
ПРОЛОГ 1
Тоненькой струйкой стекает песок в стеклянных часах, вот уже образовалась воронка, а до этого маленький холмик под ней превратился в настоящую гору.
Вращая колесики, уходит вода в клепсидре. Тень от треугольника, воткнутого прямо в землю, тает весенним льдом и молча скачет по кругу. Разморенной на солнце змеей выпрямляется пружина, в зубчатых шестеренках едва трепещет жизнь и самая быстрая секундная стрелка замедляет вечный бег. На кристалле кварца от севшей батарейки с трудом различаются контуры цифр. Кончается период распада глубоко закопанных под землей атомных часов...
Последняя крупинка сквозь узкое горлышко полетела вниз, венчая собой гору; едва заметная капля застыла в сосуде; село солнце; расслабилась пружина, и неунывающая кукушка, сказав только первую часть положенного "ку-ку", замерла, полувысунувшись из своей норки. В окошке дат не успело прокрутиться колесико, и они остановились на середине. Ни одна, ни другая, а по обрывкам цифр трудно понять, что было... что будет. Потух кристалл кварца и, кажется, ничто не в состоянии вернуть жизнь этому ровному серому полю, да и была ли у него эта жизнь-то.
Но... тянется бесплотная рука, тянется сквозь города и континенты, сквозь планеты и системы, звезды и галактики. Откуда? Кто такой огромный и рука ли это? Клешня? щупальце? крыло?.. С благоговением наблюдают за ней те, кто видит. Бестелесный, тот, кому много тысяч лет, но который все равно неизмеримо моложе хозяина руки. Сидя в храме за каменным глазом, он в почтении склоняет несуществующую голову. И второй, у него есть тело, он занял самый верхний этаж замка, ему меньше лет, но все равно достаточно много.
А рука... Переворачиваются часы, наполняется клепсидра, восходит солнце, крутится ручка завода, подтягиваются гирьки, меняется батарейка или переродившийся элемент и вновь легко бежит песок, течет вода, мчится тень наперегонки со стрелками, заливаясь, поет свою песнь кукушка, мелькают цифры - время пошло.
Будто и не останавливалось.
Из далекой пещеры с загадочной установкой исчезают костюм-хамелеон и записка, словно и не было, а вместо них потирает руки в архивах высокий человек, глядя на древнюю табличку, украшенную глазом со звездообразным зрачком. Молодой мужчина переводит переключатели на 23 года назад и забирается в капсулу. Мерцает карта из шести расположенных гексаграммой звезд, и, конечно же, скачет раскрасневшийся мальчик на рыжем мохнатом звере по имени мардок...
ПРОЛОГ 2
Процессия двигалась по высоким каменным ступеням, круто спускающимся вниз.
Они шли друг за другом - десять счастливых, удостоенных этой чести. Узкий коридор не позволял перемещаться парами.
Ровные стены без изъянов и украшений. Мрак прорезает тусклый свет светильников, прикрепленных на большом расстоянии друг от друга. о
В мертвом электрическом свете лица идущих кажутся безжизненными масками, вылепленными из серого воска.
Ровно на сотой ступени идущий впереди останавливается, за ним, как по команде, замирает вся колонна.
Свет последнего светильника не достает сюда, но каждый знает, что находится внизу. Дверь. Обыкновенная деревянная дверь, обитая толстыми пластинами угольно-черного железа.
Задержавшись у двери ровно настолько, сколько требовал обряд, возглавляющий колонну толкнул ее. С легким шелестом, совсем без ожидаемого скрипа, дверь отошла в сторону.
Коридор озарился ярким светом, льющимся из комнаты, и вместе с ним ожили лица идущих. Из серых безжизненных масок они превратились в лица людей. Неулыбающихся, сосредоточенных, но людей.
Первый ступил в комнату.
Помещение было узкое и длинное. Рамы. Огромные рамы, от пола до потолка. Их было превеликое множество, и ни одна не повторялась. Каждая из этих массивных конструкций представляла собой настоящее произведение искусства. Ярко-желтым цветком переливалось золото, ртутным блеском отливала платина и собственным светом искрились драгоценные камни. Зеленые изумруды, светлые алмазы, красные рубины, слоистые агаты, фиолетовые аметисты, голубые топазы и многие-многие другие.