— Видишь, понял. И стукать не потребовалось, — подытожил император.
— Ага, сразу после девушек.
Эйсай уже успел посерьезнеть.
— Если передо мной действительно то, о чем вы говорите, то почему вы до сих пор не спасли Марико, и зачем вообще мне рассказали о ней? С этим аппаратом что-то не так?
Винклер кивнул:
— Лучше не скажешь. Именно не так. Видишь ли, несмотря на то что это на самом деле машина времени, как выяснилось в последнее время, она далеко не всесильна.
— Мы не можем с помощью Тай-Суя спасти Марико, — поддержал его император.
— Почему? Если есть машина времени, то чего проще. Нажимаешь кнопку, или чего там у нее, на пять дней в прошлое, а дальше, как говорится, дело техники.
— В том-то вся и проблема. Она не переносит на пять дней назад.
— Наверное, слишком маленькое расстояние?
— Нет, она не переносит именно в тот день.
— Тогда я ничего не понимаю. Я думал, если машина времени, то уж…
— Мы тоже так думали до недавнего времени, а вышло совсем наоборот. Ну да ладно, не об этом сейчас.
— Наконец-то подошли к главному. Итак, зачем вы открыли мне самую оберегаемую тайну императорской семьи?
Сначала Рип, а затем и император рассказали Эйсаю все как есть, и про бессилие машины, и про свое решение отправиться в окраинные миры, оставляя Эйсая кем-то вроде хранителя.
— Постойте, — перебил рассказчиков нихонец. — Я, конечно, глубоко польщен оказанной мне честью, да что там, я просто не нахожу слов, но вам, Таманэмон-сан, не нужно отправляться с Рипом и рисковать собственной жизнью. Я буду только рад заменить вас в этом опасном предприятии.
Император помотал головой.
— Нет. Я благодарен тебе, но нет. Мы уже обсудили этот вопрос с Рипом. Марико моя дочь, моя единственная дочь. Неужели ты думаешь, я смогу сидеть и ждать только потому, что мне известна Тайна Дома?
Да пропади она пропадом, эта тайна и все ее преимущества, если они не в состоянии вернуть мне моего ребенка, если из-за них я буду вынужден оставаться в неведении. Ты, Эйсай, хороший человек, кроме того, ты состоишь в родстве с императорским домом. Я знаю, ты сбережешь тайну и если откроешь кому-либо, то это будет достойный человек. Лучшей кандидатуры нам не найти.
Эйсай торжественно поклонился.
— Почему такой грустный тон, — встрял в разговор Рип. — Мы еще живы и умирать не собираемся. Мы вернемся. Вернемся с Марико.
Эйсай перевел взгляд с одного на другого.
— Тайна будет сохранена, все как вы хотите. Могу я еще что-нибудь для вас сделать?
Император указал на Рипа.
— Он расскажет тебе, как пользоваться Тай-Суем. И спасибо за предложение. Что можешь, ты уже делаешь.
Когда за ушедшим правителем закрылась дверь, нихонец подскочил к другу.
— Невероятно. Я до сих пор поверить не могу, что путешествия во времени не сказка, а реальность.
— Поверишь еще. Ты не представляешь, как я удивился, первый раз узнав о Тай-Суе.
— Тут ты не прав. Что-что, а представить могу. Даже очень хорошо. Наверное, каждый примерно одинаково будет реагировать на подобное. Это настолько расходится со всеми представлениями, законами, укладом… неужели прогомианцы так далеко ушли от нас?
— Даже подумать страшно. И что самое интересное, до сих пор так и не выяснено, что случилось, куда подевались или хотя бы как выглядели представители этой расы.
— Может, такой конец ждет все развитые цивилизации. Они доходят до определенной ступени, этапа, открывают законы управления временем, пространством, по сути, становятся почти богами в нашем понимании, а потом… хлоп. Были и нет. Исчезают неизвестно куда и неизвестно как, даже портрета на память не оставив.
— После них осталось много машин, механизмов, приборов. И спустя столько миллионов лет они мало того что не рассыпались в пыль, но еще и работают.
— Ага. И с большей частью мы никак не можем разобраться. А ведь этим занимаются лучшие умы.
— Наши лучшие умы. Когда-нибудь и они дорастут до понимания.
— Удивительно, как вообще император Киото, нашедший Тай-Суй, догадался, что перед ним. И научился пользоваться.
— Я сам поражаюсь. Хотя в управлении она не такая уж и сложная, но понять, принять идею, что перед тобой не что иное, как машина времени, вот это действительно загадка. Впрочем, как я слышал, тогда ему было что-то около восемнадцати. В таком возрасте еще и не в такое поверить можно, как и предположить самое бредовое.