Эйсай понял, что еще чуть-чуть, и он непременно сойдет с ума. Даже интересно, что прикончит его раньше: жажда, недосыпание, эта проклятая машина или все вместе…
Необходимо было срочно что-то придумать, иначе он так и умрет здесь, за двадцать три года до своего времени.
Эйсай осторожно пошевелил левой рукой. Тюремщики не до конца вогнали палец, фиксирующий ремень. Расшатывая его в течение этих дней, Эйсай уже был в состоянии освободить одну руку. Но одна рука это еще ничего. Против всего корабля вооруженных людей ею не навоюешь. Необходим был план. И он, кажется, начал вырисовываться…
С близкого расстояния покинутый город производил еще более удручающее впечатление.
Потрескались стены многих домов, некоторые уже завалились, оставшиеся были очень близки к этому. Единственным более или менее сохранившимся местом оставался центральный храм. По выдолбленной, изувеченной временем улице путешественники направились к нему.
— Олонэ не соврал. — Рип говорил шепотом — развалины производили жуткое впечатление. — Эта религия действительно существовала, но вот куда она делась?
— И уже давно, — поддержал его император, — здания успели порядочно состариться. Осторожнее! В этих руинах может прятаться масса местных хищников.
Рип вытащил бластер и снял оружие с предохранителя.
Наконец они подошли к центральному храму. Даже сейчас, спустя десятилетия, он производил неизгладимое впечатление. Он нависал над спутниками подобно скале, подавлял тебя, показывая всю ничтожность и бренность песчинки по имени человек.
Рядом с ним хотелось перекреститься, согнуть колени, дотронуться до лба и сердца, наконец, сделать любой другой религиозный жест.
Путники ступили под своды сооружения. Внутри вся величественность здания разрушилась. Снятые, видимо, во время переезда все украшения, драпировки, убранные алтари и другие культовые принадлежности из величественного делали помещение заброшенным, а годы и местные обитатели только способствовали усилению эффекта. Единственной более или менее сохранившейся деталью была огромная, на всю стену, фреска прямо напротив входа.
Картина изображала гигантский трон. По тому, с какой тщательностью, вдаваясь и выписывая малейшие детали, неизвестный художник изобразил его, можно было заключить, что в качестве натуры использовалась реально существующая вещь. На троне, облаченный в дорогие пышные одежды, сжимая в одной руке свиток, а другой опираясь на длинный посох, восседал человек, или не человек. Лицо за облупившейся штукатуркой не сохранилось, но фигура, руки, ноги были вполне человеческие.
Рип замер у изображения, запрокинув голову.
— Кто это? — шепотом спросил император.
— Не знаю, наверное, их бог.
— Осторожнее!
Крик правителя вывел Винклера из благоговейного состояния, он обернулся, и в тот же миг рыжая огромная тень кинулась на него. Винклер не успел даже испугаться. Сбитый могучим ударом, расшвыривая куски камней и штукатурки, он полетел на пол. Бластер выпал из ослабевших пальцев. Огромный зверь, в нескольких метрах от него, приседал, готовясь сделать очередной прыжок. Рип успел заметить разинутую пасть с несколькими рядами мелких и острых, как у акулы, зубов да покрытые роговыми чешуями передние лапы с растопыренными членистыми пальцами.
Когти, каждый в локоть взрослого человека, как нельзя лучше были приспособлены для разрывания жертвы. Предупрежденный императором, Рип отклонился, и первый прыжок хищника оказался несмертельным. Сейчас животное готовилось исправить ошибку.
Словно в замедленном кино, Рип наблюдал, как сгибаются задние, покрытые бурым коротким мехом, лапы чудовища, как играют под тонкой кожей стальные мускулы… Глаза прищурились, уши прижались, изо рта полилась на пол тоненькая струйка вязкой слюны… монстр прыгнул. Почти одновременно с этим сверкнула вспышка бластера, тонкий луч разрезал воздух, и чудовище повалилось на Рипа всей своей массой.
Как ни был перепутан Рип, он понял, что на этот раз смерть обошла его, ибо находящаяся в метре от лица пасть хищника так и осталась полуоткрытой, а в воздухе медленно распространялся запах горелой плоти.
— Ты как? — подбежал император.
— Нормально. — Рип попытался улыбнуться, но ему помешало что-то теплое и густое, стекающее по левому виску. Рип машинально протянул руку, а когда посмотрел на нее, увидел, что она вся красная. И только после этого пришла боль, и он потерял, сознание.