За шестнадцать лет полной изоляции от внешнего мира контингент “Саркофага” стремительно вырождался. Тогда в этот бункер вошли крепкие солдаты и офицеры. Нынче резко сдавшиеся, расхлябанные подразделения, бесцельно слоняющиеся по опостылевшим подземным переходам, утратили военную выправку. Наблюдать за этим было ужасно... Но как это можно было остановить в замкнутом коллективе?
Старый генерал Терентьев, заранее предвидя столь трагическую развязку, кое-что предпринял. Впрочем, деятельному строителю автономного объекта (им и был ещё моложавый Терентьев) интуиция вовремя подсказала верное решение, потому главком бункера велел соорудить в строящихся стенах секретную комнату для приличного набора милитаристских игрушек, подходящих для уважающего себя генерала. Валентин Пантелеевич очень изобретательно и с любовью укомплектовал индивидуальный схрон амуницией и коллекционными стволами, годными на любой непредвиденный случай. Как давно это было! Губы его дрогнули.
Накануне воцарения клики главкома Красного-Псакки под крышей “Саркофага”, чуя недоброе, многоопытный аксакал Терентьев откровенно предлагает крутому генералу Вольфу бежать, вынужденно открывая главный стратегический козырь - тайный подземный ход со схроном.
Узрев секрет проникновения из своего кабинета в схрон, боевой генерал Вольф, под градом пуль и дымящихся осколков воевавший безупречно когда-то в Чечне, воскликнет в лицо бывшему командиру:
- Это же подло: в позиции цапли нажать три книги, чтобы вскрыть злосчастный схрон! Вот не думал! Я все книги тут перепробовал! Как же я удивлён и поражён, Пантелеевич!
Генерал Генрих Вольф, прошмыгнув в открывшуюся щель вместе с Катей Никитиной, остался очень доволен подборкой разнокалиберной вороненой стали и пластика, выбирая себе боевые, проверенные вещицы, с любовью лаская приклады и стволы. Генерал и его подчинённая Катя без рефлексий оперативно натянули добротные костюмы радзащиты, осознанно выбрали стволы и боеприпас, готовясь к бегству. После, уже перед расставанием, генералы что-то говорили друг другу. И обнялись, расставаясь навсегда... Безоглядное бегство вступило в начальную стадию, таймер очередной авантюры был запущен. Пыльный подземный ход запечатлел шаги их...
Совсем скоро бывшему генералу Терентьеву самому потребовалось повторить подобную процедуру. Решившись, Валентин Пантелеевич переоделся в костюм радиационной защиты, наполнил вместительный рюкзак компактным вооружением, боезапасом и пайками. В последний раз окинул взглядом стеллажи с удобными стволами всевозможных марок и систем, вздохнул, укрепил на голове гермошлем и, не торопясь, вышел, навсегда покидая и подземный схрон, и Бункер. Здесь оставалось тягостное воспоминание о его жене и сыне. Он собственноручно отгородил себя от простого человеческого счастья, приказав тогда запечатать гермодверь в злополучный бункер. Не дождавшись возвращения Гали и Максимки. Солдафон хренов! Безостановочно выли сирены. Наступала зловещая фаза Первой войны, фаза ада. “Прости меня, дорогая! Не знал, что будет больно так! П-р-о-с-т-и-т-е! Максимка, Галя!” - что ещё можно было сказать в его мерзопакостном положении. Чувство вины не покидало его.
Сама судьба хранила старого генерала, подталкивая его к решительному шагу теперь, от бешенной своры бандюганов в погонах уводя прочь, в неизвестность.
Генерал уже был в узком проходе за схроном, когда услышал серию таких знакомых звуков. Старый вояка сначала не поверил себе: за спиной, в коридоре прямо за его бывшим кабинетом, завыла сирена раннего оповещения, сначала хрипло, а затем со зловещей натугой, проникая во все закоулки замкнутого пространства.
“Что это?! Марш Прощание Славянки! Но это подло, люди!!”.
Ноги продолжали движение по инерции, унося тело и тягостные мысли генерала прочь, а голова полуобернулась в сторону пронзительной трели. Навстречу движению головы нахлынула на мгновение тёмная волна, словно вдогонку убегающему человеку ангел через потолок ринулся в неведомую высь, потревожив висящую в этих стенах тишину.