Я резко взглянула на него.
— Он был одним из твоих друзей?
— Не-а. Никогда не видел его раньше, и на нем не было клубных нашивок. Все произошло чертовски быстро. Думаю, копы запаниковали.
За забором вспыхнуло еще больше огней. Мы услышали, как полицейская машина въехала в переулок, затем она остановилась, и огни погасли. Я услышала потрескивание рации полицейского — он припарковался прямо возле нас.
Черт.
— И что теперь? — прошептала я. — Думаю, мы застряли здесь.
Буни покачал головой, поднеся палец к губам, но было слишком поздно.
— Ты слышал? — спросил голос. Внезапно по другую сторону забора блеснул фонарик, узкие полоски света пробились сквозь щели в досках. Я ахнула. В одно мгновение Буни поймал меня, закрыв мне рот рукой.
— Подними меня, — сказал другой мужчина. — Я посмотрю сверху, может быть, что-нибудь увижу.
Буни отпустил мой рот, пристально удерживая мой взгляд. Он дернул подбородком у меня за спиной. Я огляделась и увидела разросшийся куст сирени — он был более чем достаточно большим, чтобы спрятать нас... при условии, что мы сможем до него добраться.
К счастью, мы уже попадали в подобную ситуацию раньше.
Не с копами, конечно. Но когда мы были детьми, у нас был гораздо более страшный враг.
Бабушка Блэкторн.
Два раза в неделю она пекла хлеб для своей семьи, который ставила на заднее крыльцо. Она также готовила печенье, кексы и даже иногда пирог.
Оглядываясь назад, становится очевидным, что она оставляла еду для детей на стоянке трейлеров. У большинства из нас было достаточно еды — по крайней мере, в течение учебного года, когда мы могли получать бесплатные обеды в школе, — но большая ее часть была дешевым расфасованным дерьмом. Вскоре после инцидента с червем, Буни счел меня достойной присоединиться к его рейдовому отряду. Из-за того, что я была милой маленькой девочкой, они использовали меня как приманку. Я собирала горсть полевых цветов, а затем шла стучать в дверь старушки. Через несколько минут — у нее был не очень хороший слух — она отвечала, и я протягивала их, демонстрируя свою лучшую беззубую улыбку и шепелявя о том, как сильно мне понравились ее розы.
Моей работой было поддерживать с ней разговор как можно дольше, пока Буни и мальчики совершали набеги. Я дожидалась сигнала, а затем убегала, чтобы получить свою долю добычи.
Она так и не раскусила нас — по крайней мере, мы так предполагали, — но независимо от того, сколько мы крали, она выкладывала еще больше. Попутно мы разработали целый секретный язык сложных жестов руками, подмигиваний и так далее, потому что никогда не знаешь, что может произойти во время особо опасного продовольственного рейда.
Сейчас Буни моргнул мне дважды по старой схеме.
Назад.
Копы снова заговорили, и я увидела луч фонарика. Я понимающе кивнула, делая два шага назад, пока Буни вел меня. Держа за руки, он опустил меня на землю. Секундой позже я бесшумно юркнула в безопасность кустарника. Буни последовал за мной, переползая через мое тело как раз вовремя.
Позади него — сквозь листья — я увидела полицейского, выглядывающего из-за забора и светящего фонариком на задний двор. Буни посмотрел на меня сверху вниз, его тело было тяжелым, пока мы лежали совершенно неподвижно.
— Ты что-нибудь видишь? — спросил полицейский своего напарника.
— Нет, выглядит чисто.
Мужчина что-то проворчал, падая обратно, его рация снова затрещала. Я стала лучше осознавать вес Буни, придавливающий меня в темноте. Его ноги переплелись с моими, напомнив мне о том дне в лесу над трейлерным парком.
Тогда он тоже был тяжелым на мне. И сейчас его бедра прижались, а его рот накрыл мой.
Я хотела возразить, — копы были менее чем в паре метров от нас, — но он не дал мне шанса. Он прикусил мою губу, а затем засунул язык глубоко в мой рот, когда я ахнула. Моя голова начала кружиться, пока он целовал меня, пользуясь тем, что я не могла издать ни звука.
Когда его рука прошлась по моему боку и скользнула между нами, я начала нервничать. Когда он оттолкнул мою ногу, чтобы вдавить в меня свой таз, я почувствовала что-то вроде паники, даже зная, что Буни не осмелился бы на многое.
Как далеко он зайдет?
Дальше, чем было удобно. Его член вонзился между моими бедрами, и, как всегда, химия между нами была мгновенной и мощной. Он переместился, его эрекция потерлась о мой клитор. В течение долгих минут он медленно вращал бедрами, вдавливая меня в землю, пока огонь бежал по моему позвоночнику.
Я хотела сопротивляться ему, но не могла — он был так безрассуден, так безумен. Независимо от того, что сделаю, я рисковала создать шум. Не то чтобы у них была причина нас арестовывать.
Ни одной законной причины.
Но не более получаса назад я наблюдала, как полиция избивала дубинками людей, таких же, как я, — и это было на глазах у свидетелей. Что бы они сделали здесь, в темноте, где их никто не мог увидеть?
Буни приподнялся на одной руке, все еще удерживая мои губы в плену, чтобы зацепить мой топ. Его пальцы поймали мой левый сосок, слегка ущипнув его и потянув, пока его бедра сохраняли свой устойчивый ритм.
Мы услышали глухие шаги, когда мимо пробежала группа людей, полиция, припаркованная за забором, помчалась им навстречу. Кто-то закричал. Я не могла двигаться, не могла думать, ничего не могла сделать.
Буни же не был таким скованным.
Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, он приподнял бедра и потянулся вниз, чтобы расстегнуть молнию на джинсах. Затем он задрал мою юбку, и я почувствовала, как моя голая задница коснулась земли.
Мне действительно нужно перестать носить юбки.
Секундой позже его пальцы скользнули внутрь меня, и мне стыдно признаться, насколько влажной я уже была.
Ладно, новый план — перестать носить юбки и вложить деньги в надежные бабушкины трусики, потому что эти стринги не обеспечивают никакой защиты.
Его большой палец нашел мой клитор, а остальные пальцы нащупали мою точку G. Я выгнула спину, и закричала бы, если бы он снова не поймал мой рот своим, проглатывая звук.
Над головой вспыхнули огни, и за забором закричали люди. Но я едва ли даже заметила это, потому что Буни убрал пальцы и, схватив свой член, прижал его к моему входу.
Затем он толкнулся внутрь.
Оглядываясь назад, трудно осознать все это. Я знаю, что хаос вокруг нас, казалось, удалялся, но я все еще слышала полицейскую рацию по ту сторону забора. Толчки Буни были ровными и плавными, не говоря уже о том, что они были настолько мучительно медленными, что превратились в пытку. Я запустила руки в его джинсы и обхватила его задницу, призывая двигаться быстрее. Он проигнорировал меня, сохраняя темп, пока мимо пробегало все больше людей. Химия между нами всегда была безумной, но на этот раз она была взрывоопасной, и к тому времени, как я кончила, ему пришлось прикрыть мой рот рукой, чтобы заставить меня замолчать. В последнюю минуту он отстранился, выплеснув свою сперму мне на живот, в то время как фейерверки все еще взрывались у меня в голове.
Затем он переместился, перекатывая нас на бок и притягивая меня к своему телу, проводя одной рукой по моим волосам, когда звуки вокруг нас стихли. Были только я и он, в нашем собственном частном мире.
Можно было бы подумать, что адреналин не дал бы мне уснуть всю ночь, но, видимо, этого было недостаточно, чтобы пересилить секс и выпивку. В какой-то момент я задремала, несмотря на свет и шум.
Буни разбудил меня поцелуем.
Затем ветка ткнулась мне в задницу, и я вспомнила, где мы находимся.
— Что, черт возьми, все это было? — спросила я, мой голос был тихим шепотом.
— Я думаю, это был бунт. Хотя до сих пор не могу до конца понять, как это началось. Никогда раньше не слышал о подобном здесь.
Я задрожала, и он крепче обнял меня, поглаживая вверх и вниз по моей спине.
— Это довольно хреново.
— Так и есть, — сказал он, затем отвлек меня еще одним поцелуем. Я прижалась к его ноге, понимая, что моя юбка все еще задрана на талии.
Шлюшка, да?
— Эм... не уверена… — начала я, но он оборвал меня.
— Не думай об этом слишком много. Это не закончится хорошо ни для одного из нас. Просто подумай вот о чем — каждый раз, когда мы оказываемся рядом, случается какая-нибудь большая катастрофа. Но на этот раз она миновала нас. Может быть, это означает, что мы свободны.