— Скажи мне, — холодно приказал я ей. Я подавил чувства, похоронив их глубоко под слоем льда.
Держи себя в руках, не делай глупостей, пока не выслушаешь ее.
— Ладно, пока тебя не было, я...
Пронзительный вой пронесся по кухне, за ним последовала серия истошных, ужасающих воплей.
Глаза Мари расширились, и она вскочила на ноги.
— Это Ариэль!
Еще один вой разорвал воздух. Чертовски уверен, что она была права — это определенно была наша собака. Боже милостивый, из всех гребаных случаев, шавка выбрала именно этот момент, чтобы взбеситься. Мари была на полпути к двери, когда я поймал ее, инстинктивно прижимая к себе и вытаскивая пистолет.
— Оставайся внутри, — сказал я ей. — Там может быть что угодно.
Полный мрачной цели, я потянулся к дверной ручке — ирония судьбы, не находите? Я был готов на все, чтобы защитить эту женщину, даже несмотря на то, что она, вероятно, изменила мне.
К черту.
Открыв дверь, я осторожно выглянул наружу.
Сначала меня поразил запах.
Иисус.
Христос.
Скунс.
Гребаная собака нашла скунса.
Суровая реальность обрушилась на меня, когда Мари застонала позади меня.
— Это самый ужасный запах на Земле, — сказала она. В кустах послышался шорох, а затем Ариэль выскочил на открытое пространство и помчался к нам.
— Лежать! — заорал я на него, потому что он был примерно в двух секундах от того, чтобы прыгнуть на меня, и тогда я тоже буду вонять. Ариэль упал на спину и заскулил, глядя на нас. От его тела исходили волны зловония.
Вонь была сильной. Серьезно сильной. Мои глаза начало жечь, и я почувствовал, как крошечные волоски в носу встали дыбом. Я открыл рот, надеясь, что это может принести какую-то пользу. От этого стало только хуже, потому что теперь я мог попробовать это на вкус.
— Кажется, меня сейчас вырвет, — прошептала Мари позади меня. — Черт, что нам делать? Тебе когда-нибудь раньше приходилось счищать запах скунса?
Я покачал головой, разочарование смешалось с гневом, который все еще переполнял меня.
— Нет, я помню, что моя мама чистила собаку, но я был ребенком. — Я чуял запах скунсов, но никогда не видел, чтобы они подходили слишком близко к дому. — Черт, я понятия не имею, что нам следует делать. Облить его из шланга?
— Не думаю, что это хорошая идея. Давай я посмотрю, что смогу найти.
— Мы могли бы просто пристрелить его, — проворчал я, взглянув на свой пистолет. — Хотя, конечно, нам все равно придется иметь дело с вонючим собачьим трупом.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты это несерьезно.
Я оглянулся и увидел, что она зажимает рот рукой. Ее кожа приобрела отчетливый зеленый оттенок, и пока я наблюдал, у нее начался рвотный рефлекс.
— Просто пойди и посмотри, что у нас есть, — коротко сказал я. — Я останусь здесь, буду его успокаивать.
Она вошла обратно в дом, и я моргнул, глаза все еще слезились. Это был не просто запах. Нет. Это было осязаемое присутствие зла, витающее вокруг моего тела, как что-то из фильма ужасов.
По прошествии, как мне показалось, нескольких часов, Мари высунула голову из-за двери.
— Я нашла рецепт.
— Томатный сок? — спросил я. — Или это просто городская легенда?
— Говорят, что томатный сок не помогает. Но мы можем промокнуть его бумажными полотенцами, а затем вымыть смесью перекиси водорода, пищевой соды и моющего средства — есть много источников, утверждающих, что это работает.
— У нас есть все необходимое? — спросил я, хмуро глядя на собаку. Сколько времени потребуется, чтобы это выветрилось? Наверное, недели.
Черт.
— Да, у нас есть все, кроме резиновых перчаток, — сказала она. — Я могла бы съездить в город и купить их, но, по-видимому, у нас есть примерно десятиминутное окно. За это время запах впитается, и тогда нам крышка.
Я обреченно закрыл глаза.
— Дай мне бумажные полотенца.
— Подожди.
— Что?
— Сначала сними свой жилет, — мягко сказала она. — Иначе он пропитается запахом скунса.
Бл*дь, в клубе бы хорошенько посмеялись над этим.
Я повернулся к ней, засовывая пистолет обратно в штаны. А затем я снял свой кожаный жилет с нашивками «МК Риперы» на нем. Аккуратно сложив его, я начал протягивать его ей, но заколебался. Мари ждала, хмуро глядя на меня, а я думал о том, что она сказала ранее.
Изменила ли она мне?
Собака отвлекла меня на минуту, но теперь гнев нахлынул снова.
— Что ты собиралась мне сказать? — спросил я ее напрямик.
— Давай сначала позаботимся о собаке, — ответила она, опустив глаза. — У нас всего несколько минут, Хос. Вонь уже проникает в его мех. Нам нужно больше времени для этого обсуждения, хорошо?
Нет, не хорошо.
Ариэль заскулил, и нечестивый запах стал сильнее, когда он подкрался вперед, чтобы тяжело прислониться к моей ноге. Глаза Мари быстро заморгали от паров.
Или это чувство вины?
— Скажи мне гребаную правду. Ты…
Лицо Мари исказилось, а затем она отвернулась, и ее начало рвать. Я потянулся к ее волосам, планируя придержать их или что-то в этом роде, но потом вспомнил, что зол на нее, и отступил. Ариэль снова заскулил, переворачиваясь на спину и показывая свой живот.
Разочарование обожгло меня, и внезапно я не смог устоять на месте.
— Бл*дь! — закричал я, пиная бетонные ступени. Собака съежилась, когда волна сильной боли прокатилась по моей ноге.
Черт возьми, я что, только что сломал палец на ноге?
По ощущениям было похоже на то. Мари снова вздрогнула, но сумела встать, вытирая рот подолом рубашки.
— Прости, — прошептала она, но с меня было достаточно.
— Принеси мне гребаные бумажные полотенца, — заорал я. — И приготовь чистящее дерьмо!
Она побежала в дом и меньше, чем через минуту вернулась с рулоном бумажных полотенец. Я сунул ей свой жилет, неловким движением выхватив полотенца и пластиковый пакет для мусора у нее из рук. Мари скрылась в доме, все еще подавляя рвотный рефлекс.
Наклонившись, я начал вытирать собаку. Можно подумать, что к этому времени мое обоняние должно было притупиться. Но нет. Полотенца впитали маслянистые брызги, которые, похоже, ударили собаке прямо в морду. Мои глаза заслезились, и я задался вопросом, насколько хорошо на самом деле подействует эта дурацкая смесь, которую готовить Мари.
Это п*здец.
— Вот средство для чистки, — сказала Мари, выходя обратно на улицу. Она несла большую стеклянную мерную миску с ручкой и носиком. Внутри плескалась молочно-водянистая смесь вместе с двумя кухонными губками.
— Неси это сюда. — рявкнул я, гадая, смогу ли когда-нибудь избавиться от привкуса скунса во рту. Мари поставила ее на землю рядом со мной, опустилась на колени, взяла губку и поднесла к печальной морде Ариэль.
— В статье сказано, что нужно быть осторожными с его глазами, — сказала она мне, начиная с его носа. Я взял другую губку и начал работать с его ухом. Процесс не очень-то облегчало то, что собака извивалась на спине, как будто наши попытки были самой жестокой пыткой в истории.
— Я осторожен, — ответил я сквозь стиснутые зубы, сжимая губку. Смесь брызнула из нее прямо собаке в глаз. Мари уставилась на меня, потянувшись за бумажным полотенцем, чтобы промокнуть область вокруг. Ариэль моргнул, но, к счастью, он, казалось, вовремя закрыл глаза. Мари снова подавила рвотный рефлекс.
— Что, черт возьми, с тобой не так? — потребовал я ответа. — Это гребаный скунс, смирись с этим.
— Меня от этого тошнит, — сказала она, прищурившись и глядя на меня. Отлично, теперь она разозлилась? Я был здесь жертвой. — Это плохо пахнет, ясно? Я ничего не могу с этим поделать.
— Ты же не видишь, чтобы меня тошнило, — прорычал я. Ариэль заскулил.
— Ты пугаешь собаку!
О, и черт с ним.
— Я приезжаю домой и обнаруживаю, что ты мне изменила, а теперь ты читаешь мне лекцию?
У Мари отвисла челюсть.
— Прошу прощения? — спросила она, ее голос был опасно низким шепотом.
— Ты слышала, что я сказал.
— Ты гребаный мудак, — усмехнулась она, медленно качая головой. — Я не изменяла тебе, Хос. Хотя, возможно, мне следовало бы, так как ты, очевидно, ни хрена мне не доверяешь. Правда, привлечь другого парня может быть немного сложно, учитывая, что в настоящее время я ношу твоего ребенка.