Настоятельница отпустила дев и осталась одна в огромном молельном зале.
ГЛАВА 5. ОТЧИЙ ДОМ
Агапия летала по инсуле, словно птица с раненым крылом, кричала, проклинала всё на свете, била посуду, бросала под ноги чаши – стены содрогались от гнева матери. Никто и никогда не смел трогать её дитя, и её любимая дочь доказала в который раз, что просто так она не дастся никому.
– Ты видел? Как это понимать? Это твоя вина! – кричала в лицо консула Агапия. – Наш ребёнок пустился в бега! Где теперь её искать? Чья это заслуга, что наш единственный ребёнок сбежал из родного дома?
– Только не перекладывай с больной головы на здоровую, Агапия. В чём моя вина? Откуда я знал, что Рипсимия захочет бежать? Думаю, тому была причина.
– Да всё потому, что ты приваживал к ней чужих мужей! Ты словно приводил их в театр, посмотреть да себя показать-расхвалить! Сердце выбирает любовь, а не ты или я!
– Я искал её, в чём ты меня упрекаешь? Мне тоже тяжело знать, что её нет здесь! Может, ей овладела любовная лихорадка и она сбежала от безответной…
Спор родителей Рипсимии прервал стук лошадиных копыт: к дому консула и личного врачевателя префекта приближались воины императора из элитной преторианской гвардии. Лица всадников закрывали массивные шлемы, они тянулись до ключиц, прикрывая сонную артерию; в руках их блистали острые мечи.
– Консул Гордиан! – крикнул главный из пришедших людей, – именем Диоклетиана немедленно откройте! Мы знаем, что вы здесь!
– Катитесь к Плутону! – из дома послышался женский голос. – Что вам здесь нужно?
– Нам приказал император доставить вас к нему! Или вы сейчас же откроете или мы вынуждены будем применить силу к консулу и его супруге!
– Агапия, прошу, не показывай свой нрав – открой им, они ничего не сделают ни тебе, ни мне. Пока мы занимаем высокие чины – нам ничего не грозит! – консул обратился к своей супруге, но в его голосе чувствовались ноты тревоги. – Открой им, иначе будет хуже.
Агапия последовала к дверям, но тут же отлетела от мощного удара – дверь выбил один из войска. Преторианцы не любили долгих разговоров, в отличие от дипломатов, их диалоги заканчивались применением силы и демонстрацией своего превосходства с помощью словесного угнетения противника. «Втоптать в грязь» – то, что нравилось и самому Диоклетиану, и его армии.
– Кто здесь посылал меня к Плутону, сейчас сам у него побывает в гостях! – воин схватил за волосы Агапию и потащил к выходу. – Иди за мной, консул!
Прежде чем усадить Агапию на лошадь, он повалил женщину на землю, ударив пару раз железным носком своей сандалии. Агапия нашла в себе силы встать, но чувствовала, как от удара всё темнеет перед глазами.
– Где ваша дочь?
– Надеюсь, скоро мы поменяемся ролями, грязный тупица! И ты будешь есть землю, заедая железным носком!
Лицо Агапии было залито кровью. Консулу не оставалось ничего, кроме как смотреть на избиение любимой женщины. Тот, кто более всего противился власти, становился её врагом, а любое проявление нелюбви к императору каралось римским правом и очень жестоко. Агапия слыла непокорной и своенравной женщиной и из-за этого не менее уважаемой, она всячески защищала свой дом от чужих людей, и потом, когда они покидали её инсулу и, казалось, победа была за ней – она рыдала громко и долго, содрогаясь от каждого звука.
«Сильная для всех и слаба для самой себя» – так она говорила дочери, охраняя её покой. Но против Диоклетиана невозможно было пойти – его интересовала лишь Рипсимия и её место обитания.
– Хорошо, что ты бежала, дочь, – вылетело из уст избитой матери.
– Верится мне, что ваша дочь плохо кончит, – начал разговор старший из императорских посланников. – Обманула посланных самим императором людей, сказала, что не является вашей дочерью! Сомневаюсь, что ей удастся скрыться от руки правосудия.
– Твоё дело следить за дорогой! – сквозь стиснутые зубы прошипела Агапия. – Можешь сделать мне подарок? Уволь от своего пустословия.
– А твоё дело, бестолочь, рожать наследников и прясть шерсть, помалкивая, а лучше – рассказать своей дочери, что есть хорошо и что плохо. Но видимо, роль жены и матери тебе слабо далась. Хочешь опять кровью умыться или посидишь смирно в этот раз?
***
Диоклетиан был вне себя от радости и предвкушал победу: он станет обладателем самого дорогого, что есть у девушки, и, пока родители Рипсимии будут находиться под его контролем, – она будет зависима от него.