А какой он?
Долго учитель не заставил нас стоять и, войдя в комнату, произнес глубоким красивым голосом:
— Рад вас видеть.
Это позволило расслабиться и поднять влюбленный взгляд на учителя. Да-да. Именно обожающий. Другой в моем положении не годился.
Ну что сказать? Красивый. Немного кукольный и ненастоящий. Но в целом черты лица правильные и гармоничные. Белые длинные одежды, и все девять белоснежных хвостов развивались за ним, создавая пушистый веер. От хвостов искрило и переливалось. Но… очень походило на расправленный хвост павлина. Ага. Вот только он был белый. А так… Павлин он, а не лис! При этом я точно знала, что все эти хвосты и уши после второго уровня посвящения можно скрыть. А он этого не сделал явно красуясь. Нет, в нем ничего отталкивающего не было… ага, — кроме пренебрежительного и надменного выражения лица.
И как мне прикажете такого обожать?
Я вот всегда старалась быть подальше от начальства и поближе к буфету. Хм… опять про еду… Да что ж такое?! Но именно потому, что очень не любила в начальстве вот такое презрительно-покровительственное выражение лица. Нет, безусловно, оно встречается не у всех, но все же у каждого руководителя чувство превосходства над подчиненными есть. У кого-то в большей, у кого-то в меньшей степени.
И у правильного руководителя хватает ума это скрывать.
А тут вот я не знаю, чего ему не хватало, может быть ума? А может быть такта? Но это самое превосходство появилось в домике еще раньше, чем Кио Сабуро. Лис был им пропитан от кончиков белоснежных волос до мысков остроносой обуви.
Удобно расположившись в большом кресле, учитель сделал жест рукой предлагая нам сесть. Мы и сели. Я старалась на него не смотреть. Ну вот плохо у меня с обожанием. Нужно постараться сыграть смущение и трепет… Может это лучше получиться? Или, еще лучше — страх! Точно! Он же тот самый учитель, что выкинет меня к людям? А что я знаю про людей? Да ничего! Вот-вот. А если судить по свиткам, у них здесь что-то вроде средневековой Японии с феодальной раздробленностью и привычкой чуть что хвататься за меч.
А что я знаю про Японию? Несколько раз смотрела оперу «мадам Баттерфляй» и песенку помню про «Чио Чио-сан». Там был ветер, и она все ждала. Ну про борцов сумо помню, но ни разу не видела сам бой. Суши заказывала, но не более. Да и вообще. Просто обрывки информации в голове. Четких знаний и сведений у меня нет.
Только вот все равно перспектива оказаться у людей не пугала. Хм… Надо что-то пострашнее придумать! О! Придумала. Он же может лишить меня рисовых шариков! Моих онигири. Вот изверг! Точно.
Кажется, я настроилась на нужный лад и смотрю на него с трепетом. Кажется…
Но только вот, пока на нас не обращали ни малейшего внимания. Кио Сабуро спокойно сидел в своем кресле и молчал. Три старшие сестры суетились возле него, и я осторожно подглядывала, сильно не поднимая глаз.
И тут, к моему величайшему изумлению, в руках у одной из сестер стали материализоваться предметы, которая она ставила на стол. Это были круглые чашечки-пиалы с противным сладким супом. Но я была согласна уже и на него. Только вот чашечек-пиал было всего четыре. И что-то мне подсказывало, что это не для четверых розовых лисичек.
А они говорить о чем-нибудь будут? Или так и будут молчать?
Но вот белый лис очнулся и извлек из пальцев сразу несколько предметов. Они оказывались на маленьком столике гораздо быстрее чем это получалось у старших сестер. Это как? Но главное, что чашечек прибавилось. Значит нас тоже покормят.
А Кио сделал еще один неведомый мне жест рукой, и прямо посреди небольшого стола материализовалось блюдо с… чем-то непонятным. Больше всего это походило на золотистые котлетки, обваленные в сухарях и поджаренные. Целое блюдо! Это что, всё нам??
Вот теперь я и в самом деле наверняка смотрела с обожанием! Но только не на девятихвостого лиса Кио Сабуро. На блюдо с котлетками!
— Ну же девочки. Не стесняйтесь. Попробуйте. Темпура** очень вкусная в этот раз, — ласковым глубоким голосом сказал учитель.
Если он и меня научит вот так, из воздуха, доставать эту «темпуру», я и в самом деле буду его обожать! Только тянуть свои жадные ручки к котлеткам было ни в коем случае нельзя. Ну не мне, уж точно! И я ножкой аккуратно подвинула ступню сидящей рядом Рен. Подружка поняла меня без слов, прекрасно осведомленная о том, что я вечно голодная, и с придыханием, как и положено, сказала:
— Вы очень добры, учитель.