- А может, нас?
- Да ты что? - зоолог рассмеялся. - И давно в засаде была, с самого раннего утра, - добавил он, - вон как примята осока, да и лапы в песок глубоко вдавились.
- А почему ты решил, что это и есть твоя знакомая рысь? Может, другая?
- Она. Очень след крупный. Большая она. Такие редко встречаются.
- Давай капкан поставим. Я её поймаю. А?
- Не надо.
- Или ловушку?
- Я же сказал: ни в коем случае. И не вздумай тут без меня! Понял?
- Понял. Но не нравятся мне эти засады...
Бородач достал записную книжку, что-то записал. Потом вынул рулетку, измерил рысий след на влажном грунте около тропы. Снова сделал запись в книжке.
Негромко разговаривая, они ушли к своему лагерю, откуда не переставая раздавался стук топора, который отдалённым эхом доносился и до Рисы, лежавшей в пушистом мху тёмного и сырого старого ельника...
Немало прошло рассветов и закатов, прежде чем люди восстановили плотину. Но они её восстановили. Озеро поднялось до прежнего уровня, смочило корни уже подсохшего камыша. Полноводная речка, впадавшая в озеро, не давала ему быстро обмелеть и сразу, едва сделали плотину, наполнила его до краёв.
Стучать люди продолжали, но теперь уже около жилья.
Риса часто слышала стук топора и, подходя, улавливала запах свежесрубленных деревьев.
Лето было в полном разгаре, пища - то полёвка, то птица или ондатра - добывалась легко. Иногда Риса лакомилась птичьими яйцами, разоряла гнёзда. Чаще всего это были гнёзда дрозда-рябинника, которые она после тщательных поисков находила на кустах или в траве, и травяные утиные гнёзда, запрятанные в приозёрных кочках.
13. ВЫХОД ИЗ ОГНЯ
Был пасмурный, сухой и тихий день. Риса отдыхала в густой берёзовой поросли. Она лежала на боку, вытянув ноги и откинув голову, белая шерсть на её груди и шее шевелилась под слабым ветерком.
Неподалёку внезапно грянул выстрел. Риса тотчас подобралась, выждала, огляделась. Быстро, крадучись, двинулась к месту выстрела. Перебежала овражек, обогнула склон бугра, вышла к поляне и затаилась за деревом.
Сильно пахло порохом. На тропе у края поляны стоял человек. В руках у него была куропатка. Он расправил крыло птицы, растянул, разглядывая перья. Повертел в руках. Нашёл место попадания, издал довольно глухой хмыкающий звук и стал заталкивать птицу в сумку, висевшую у него на плече. Едва увидев его, Риса вздрогнула. Её волнение, возникшее после выстрела, её безпокойство перешло в тревогу. Этот силуэт, эта манера стоять чуть наклонившись вперёд и отставив в сторону ногу, это ружьё за плечом, откинутое назад!.. Риса узнала его, ещё не учуяв запаха. Нервная дрожь словно напружинила её мышцы. За короткие мгновения в её памяти возникли былые картины: Большой Уг и окровавленные следы на снегу, ствол ружья, направленный в глаза Рисе, двор с самодовольным петухом и миска с вонючей водой. И над всеми этими картинами мрачно нависла фигура одного человека. Безпощадного её врага, который - всему причина. И вот он стоит здесь, рядом...
Он не заметил нападающего зверя. Риса почти безшумно преодолела расстояние, разделявшее их. Четыре стремительных прыжка - и она ударила его в спину грудью и лапами, свалила, однако не сумела сразу вцепиться в шею.
А человека обуял панический ужас неминуемой гибели. Жестокие люди часто трусливы. И он закричал. Вот и пришла расплата за его грехи перед лесом! Если не от человеческого закона, то от самого леса...
Минуту назад он озирался: не слышал ли кто выстрела, не видел ли кто, а теперь кричал душераздирающе:
- Спаси-и-и-т-е-е!..
У него был охотничий нож, он мог бы бороться. Если рысь сразу не схватила зубами за шею сзади, то хладнокровный охотник, вооружённый ножом, вполне может с ней справиться. Но этот, катаясь по земле, закрывая руками горло и голову, только кричал. Неестественно и одиноко металось по лесу эхо его воплей. Риса рвала когтями одежду своего врага на груди, на спине. Вата телогрейки повисала у рыси на лапах и ещё больше бесила её. Она рычала и шипела, пытаясь добраться наконец до тела ненавистного ей человека. Но тут произошло нечто более неожиданное, чем внезапный выстрел, который вывел Рису сюда, к её врагу.
- Риса!
Это прозвучало сильнее выстрела - настолько ошеломляющим был для неё окрик. И не столько сам окрик, сколько голос человека: издали знакомый, добрый голос. И тотчас в её памяти появилось весёлое, смеющееся лицо девочки, когда-то давшей ей имя - Риса. Девочки, которая жила в том лесном доме, сгоревшем давно, ещё там, в её, Рисином, детстве.