1553 Генрих IV
1555 Малерб
1563 Мишель де Марильяк
1573 Мария Медичи
1581 Сен-Сиран
1581 Винцент де Поль
1585 Ришелье
1585 Янсений
1587 Оливарес
1588 отец Мерсенн
1589 мадам де Рамбуйе
1590 Вуэ
1592 Бэкингем
1594 Густав Адольф
1595 Анри де Монморанси
1596 Декарт
1597 Ге де Бальзак
1598 Франсуа Мансар
1601 Людовик XIII
1601 Анна Австрийская
1602 Филипп де Шампен
1606 Пьер Корнель
Эта таблица дает нам богатейшие сведения. Министр-кардинал был на 12 лет младше королевы-матери и на 16 лет старше Людовика XIII.
Ришелье являлся современником своего врага Оливареса.
И, наконец, он родился на четыре года позже Сен-Сирана и в тот же год, что и Янсений. А между ними — два богослова и два политических философа.
ВЛИЯНИЕ ЗНАТИ
Дворянство имеет одно большое преимущество, которое с восемнадцати лет делает человека известным и уважаемым и ставит его в такое выигрышное положение, какое кто-либо другой может заслужить лишь к пятидесяти годам.
Несколько лет назад один ученый профессор, желая описать Ришелье в немногих словах, сказал: он был дворянином, священником и слугой государства. Эта прописная истина представляется мне сегодня глубокой, особенно из-за выбора слов и их порядка. Начнем, если хотите, с конца. Служение государству составляло основу политики кардинала-герцога: в него входили верность монархии, повиновение королю, приведение знати к подчинению, разоружение партии протестантов, административная централизация, усиление армии и флота, деятельная борьба с Австрийским домом и вдобавок устройство внутри страны крупных престижных учреждений (Французской Академии, королевской типографии). Во внешней политике — стремление к независимости перед лицом папы и императора и усилия по поддержанию в Европе французского перевеса сил.
Две другие составляющие тройной формулы обозначают мотивации этой честолюбивой программы, отсюда важность, а также значимость расположения каждого термина. Что Ришелье был священником, разумеется, важно, и об этом полезно лишний раз напомнить. Множество французов смущает этот факт, как и то, что он сделал своим преемником Мазарини, другого кардинала. Веря и говоря, что Ришелье вел светскую политику, — что не совсем верно, — многие не учитывают, что, будучи не просто священником, но рукоположенным в Риме епископом и кардиналом Святой церкви, великий министр представлял собой компонент Контрреформы и всегда стремился быть верным Тридентскому собору. Следовательно, о его вере не следует забывать, хотя ее трудно сравнивать с экзальтированностью кардинала Берюля или пылкой набожностью Винцента де Поля. Однако многие его мысли, слова, поступки плохо согласуются с тем, чего ждут от хорошего священника. Его любовь к войне, его жадность, постоянная склонность к обману и лжи, суровость, с которой он обходился со своим королем, иногда почти граничащая с садизмом жестокость, в которой не было ничего евангелического; никакие государственные или личные интересы не способны извинить столько прегрешений. Вот почему справедливо и законно не преувеличивать важность священства нашего странного кардинала.
Зато или вместо этого Ришелье является дворянином. «Дворянство имеет одно большое преимущество, которое с восемнадцати лет ставит человека в выигрышное положение», — писал Паскаль. Таков случай нашего героя, принявшего сан в двадцать один год, а в тридцать семь ставшего кардиналом. Дворянство было земельным и военным. Ришелье всю свою жизнь будет собирать земли (в Рюэйе, Фонтенбло, Сен-Жермене и Париже), что не помешает ему оставаться парижанином. Что касается войны, она была для него «идеей фикс», в полной мере отвечая его честолюбивым замыслам. Учась в Академии кавалерии господина Плювинеля, Арман Жан рассчитывал завоевывать свои чины в атмосфере еще сохранившегося рыцарства, которое поддерживали крупные и мелкие дворяне королевства, католики и протестанты. Внутрисемейные события вынудили его стать священником, но он еще возьмет блистательный реванш — в 1628 году, стоя на большой дамбе, запирающей Ла-Рошель, и в 1630 году, восседая верхом на площади Пиньероли. Вокруг него, вместе с ним или в оппозиции к нему ту же склонность к войне обнаруживали многие служители церкви: кардинал-инфант, архиепископ Анри де Сурди, кардинал де Лавалетт и др.