— Понял, — улыбнулся я. — Конечно, не будем ее калечить. Тем более у меня есть идея сделать так, чтобы хищник прыгал с одной площадки на другую — и не на манеже, а под куполом цирка.
— Ого, куда хватил, — рассмеялся Евгений Николаевич. — Скажешь еще: будет прыгать без страховочной сетки, а ты на нем верхом!
— А что, это прекрасная идея! — вскинулся я. — Спасибо вам, дорогой учитель! Да, это трюк так трюк. Его точно никто украсть не сможет!
— Ну хватит болтать, разошелся! — притворно возмутился Плахотников. — Давайте думать, что с тигрицей будем делать дальше.
— А вы выройте яму и устройте ей падающий пол, — раздался в дверях громовой голос Макса Борисова. — Она перепугается, перед прыжком будет долго готовиться, терять время и уверенность.
— Ба, Макс Антонович, в такой поздний час — и с дельным советом! — Я не стал разочаровывать старого артиста и рассказывать ему, что мы не только давно родили эту идею, но и добились разрешения реализовать ее. Я просто ответил:
— Спасибо! Завтра же приступим к изготовлению ловушки.
— А я вот думал о ваших трудностях и решил навестить. Ты уже входил к тигру?
— Да, уже два раза!
— Два! Раза! Порка мадонна, и ты живой, да?! Молодец! Отец твой и мать будут тобой гордиться.
Мы с братьями отправились домой, наперебой вспоминая о секундах, проведенных мною в клетке «настоящего» тигра, ведь каждый из нас такого тигра видел впервые.
Но то был лишь первый день, первая победа.
На следующее утро я примчался в цирк раньше всех. Ночной сторож подобострастно приветствовал меня и доложил, что тигрица всю ночь ходила из одного угла клетки в другой и очень громко кричала. «Это хорошо, — подумал я, — находившись за ночь, она будет усталой». И весело стал готовиться к репетиции.
Но когда пришел Плахотников, веселья моего поубавилось. Евгений Николаевич сказал, что для тигра такая бурная ночь — не перегрузка и не стоит надеяться на то, что Багира утомлена.
— Давай-ка лучше начинать репетицию, — подытожил мой наставник. — У тебя, я вижу, все готово. Молодец! Оделся правильно. И мясо заготовил. Вот только кости рубить не надо, тигр может поранить себе осколками кишечник.
— А как же быть? — удивился я.
— Пилить. Кстати, у тебя нижнее белье шерстяное или шелковое?
— А какая разница? — изумился я.
— Укротителю полагается носить шелковое белье. Если что, врачу мороки меньше. Так что обзаведись на досуге.
Как оказалось, Борисов не уходил из цирка и в ожидании репетиции спал на диване в гардеробной. Ему очень хотелось своими глазами увидеть, как я вхожу в клетку. Приехали братья. И мы уже в 10 утра были готовы начать работу.
— Зажгите факелы и приготовьте вилы на длинных ручках. Просуньте все это сквозь решетку возле двери. Словом, прикройте меня, — скомандовал я и вошел в вольер.
Тигрица, ходившая из угла в угол, в этот момент оказалась далеко от меня. Чтобы привлечь ее внимание, я нарочито громко хлопнул дверью. Тигрица среагировала немедленно. Все ее поведение резко изменилось. Она замерла на месте и сделала глубокий рыкающий выдох. Немного пройдя вперед, я остановился, выставив перед собой шест.
— Багира, Багира! — пропел я, бросая ей отборный кусок мяса с небольшой сахарной косточкой. — Поешь, моя милая.
Мясо шлепнулось об пол. Тигрица даже не покосилась в его сторону. Все ее существо выражало: «Тебя-то — я и жду».
Медленно поведя головой, Багира приподняла таз, кончик ее хвоста судорожно дернулся, и она метнулась, словно выпущенная в меня стрела.
Расставленные на ее пути ящики и торчащие вилы мешали достичь меня немедленно, и тигрица прыгнула через них. К этому прыжку я был готов. Сделав выпад навстречу летящей противнице, я надел ей на голову заранее приготовленный мною ящик. Не успело ее тело коснуться пола, как я изо всех сил долбанул по ящику палкой, одновременно со всех сторон раздались выстрелы, а из-под потолка один за другим посыпались мешки, набитые опилками и песком. Затем нас окатили мощной струей воды. Наступила темнота. Грохнула ракетница, и вдруг прямо возле носа тигрицы, обжигая ее торчащую из ящика морду, вспыхнули два факела.