— Иди, иди, Ионис, — мягко повторил я.
— Сообщали, и много раз сообщали, — горячился между тем Николаев. — У нас хищников без малого пять десятков голов, а главк даже деньги на корма не перечислял. А вас, вот видите, и поставить об этом в известность не сочли нужным. И что Вальтеру делать оставалось, если не было в городе мяса — и все тут. Для детских садов и то не было! Хотя на кой черт детским садам мясо?!
Увидев, что директора заносит, я счел своим долгом вмешаться.
— Коля, я кивнул на Николаева, — сто раз ходил ко второму секретарю обкома. А тот заявил, что животных надо отправить из Иванова.
Наши гости искоса взглянули друг на друга, и я вдруг понял, что они полностью в курсе наших проблем.
— А почему ходите ко второму секретарю, а не к первому? — задал неожиданный вопрос блондин.
— Потому что за обеспечение отвечает второй, — терпеливо, как ребенку, объяснил Николаев.
Афанасьев пошамкал губами и, дернув бровью, протянул как-то неопределенно:
— Да-а-а, времена… Ну, что делать? Разберемся и с секретарем. — И повернувшись ко мне, закрыл тему: — Пойдем, дорогой мой, посмотрим на твоих животных.
И мы пошли на конюшню.
Теснясь в коридорчиках между клетками, мы добрались до конца тигрятника, по дороге осмотрев всех животных. Виктор Викторович вышел из этого лабиринта бледный. Близость хищников, в ожидании кормления мечущихся по клеткам и бьющихся о решетки, напугала его.
— Ну, ты и нагородил, — сказал Афанасьев. — Черт ногу сломит в твоем хозяйстве.
— А как же? — ответил я. Смешанная группа. Все должны видеть друг друга. Я еще сюда лошадь поставлю, чтобы хищники ее видели, а она — их.
— Лошадь — это замечательно, — задумчиво протянул Афанасьев. — Я пытался свести лошадь со львами, но львица убила ее.
Вместо ответа я крикнул в пространство:
— Ионис! Пора кормить!
— А вы что же, собаками кормите? — вдруг забеспокоился блондин. — Как же вы можете, Вальтер Михайлович?!
— А я не смотрю. Это работа Иониса. Он мужик крепкий.
Ионис, хорошо слышавший наш разговор, отозвался из темноты:
— Вальтер, что льву давать? Живой корм или мясо?
И не успел я обрадоваться понятливости моего помощника, как блондин завопил, прижимая к груди портфель:
— Не надо живой корм! Не надо, умоляю вас! Дайте мясо!
— Давай мясо, раз гости просят, — распорядился я, в знак одобрения незаметно поднимая большой палец, — хотя у нас его мало.
А мой собеседник, внезапно заторопившись, стал трясти мне руку, приговаривая:
— У вас, Вальтер Михайлович, удивительно интересная жизнь!
Затем он бросился к Ионису, стал трясти руку и ему, всем своим видом подчеркивая, что жмет руку рабочему:
— Вы отличный помощник!
Ионис все прекрасно понял и драматически произнес:
— Тронут вашим особым вниманием!
Втянув голову в тощие плечи, блондин, опасливо озираясь, ринулся к выходу. Мы с Афанасьевым едва поспевали за ним.
Во дворе гости откланялись, пообещав вернуться через пару часов.
Проводив членов комиссии, я отправился переодеваться. В коридоре меня поджидал Николаев.
— Как ты думаешь, понравилась этой хитрой лисе твоя работа? — спросил он.
— А ты как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос.
— Думаю, да. Виктор Викторович, тот точно в диком восторге. Даже скрыть не мог. Как на иголках сидел.
Я рассмеялся и рассказал директору, как блондин упал, когда Ампир схватил меня лапой.
— А почему так поспешно ушли? — вдруг посерьезнел Николаев.
— Может, куда нужно срочно! — весело отозвался я.
— Точно, наложили небось в штаны, увидев твою работу, — развеселился и директор.
Часа через два Афанасьев вновь появился в цирке. Но уже без сопровождающего.
— А где Виктор Викторович? Мы что, будем продолжать просмотр без него? — сразу же спросил я.
— Поди сюда, мой мальчик, — по-отечески обратился ко мне Афанасьев. — Нам нужно поговорить с тобой без посторонних. Потому я и пришел один.
На носу у старика выступили капельки пота, свидетельствующие о том, что он нервничает.
— Давай-ка пройдемся, — предложил он. И мы вышли в фойе.
— А ваш товарищ не будет вас искать? — поинтересовался я.
— Пусть ищет, — махнул рукой Афанасьев. — Наш разговор его не касается. И вообще будь с ним поосторожнее.
При этих словах я насторожился: гость начинал свою игру.
— Мы оба с тобой артисты, — с пафосом произнес он. — Я — в прошлом, ты — в настоящем. Было время, когда и я тоже был молод и силен. Женщины меня на руках носили. — И он поднял руки, словно держал ребенка.