Совращение, деньги, мщение. Мщение, совращение, деньги. Эти три понятия ходили по кругу в ее голове. Поняв, что она зациклилась, Мэррин съехала с обочины и вдруг поняла, что ей совсем не хочется возвращаться домой.
Если бы были деньги, Мэррин сняла бы номер в первом попавшемся отеле. Деньги. Это слово заняло первое место в ее мыслях, отбросив остальные в сторону. Необходимо вернуть Джераду долг, ее собственный и отцовский, – вот что самое главное. До тех пор, пока Мэррин не расплатится сполна, ему стоит только свистнуть, чтобы она снова явилась в роли его так называемой подружки.
Судорожный вздох слетел с губ девушки. Она не увидится с Джерадом до тех пор, пока не скопит необходимую сумму. Она будет урезывать себя во всем, возьмет сверхурочную работу, начнет откладывать каждый пенни, но долг вернет.
И Мэррин свернула к маленькому коттеджу, принадлежавшему человеку, на которого она всегда могла положиться.
– Из окна я увидел машину и сразу подумал, что это ты, – разулыбался дядя Амос, едва открыл дверь.
– Извини, если разбудила, – пробормотала Мэррин.
– Я не спал, дорогая. У меня появилась небольшая проблема, и я как раз бьюсь над ее разрешением.
Старик окинул Мэррин проницательным взглядом и сразу же понял, в каком состоянии находится девушка.
– Входи же скорее, моя милая. Давай-ка посмотрим, смогу ли я помочь в разрешении твоей проблемы.
Неужели все написано у нее на лице? Мэррин поплелась вслед за дядюшкой в его маленькую гостиную.
– Прости, я не хотела тебе мешать, – тихо проговорила Мэррин. – Я только… хотела спросить, могу ли я переночевать у тебя.
Никогда Мэррин не любила своего дядюшку больше, чем в тот момент, когда он не моргнув глазом ответил:
– Знаешь, я расчистил от хлама свободную спальню, когда узнал, что Роберт с семьей обрушился тебе на голову. С тех пор комната свободна.
– Ох, дядюшка! – прошептала Мэррин, с трудом борясь с подступившими слезами.
– Эй, эй, девочка, пойду-ка я приготовлю тебе горячего чая, – улыбнулся старик.
Они уже сидели за столом и попивали чай, когда Мэррин вспомнила об обязательствах перед семьей.
– Мне нужно позвонить домой и сообщить, где я нахожусь, – уныло проговорила она.
– Если хочешь, я им сам позвоню.
– Нет, я, наверное…
Но Амос уже взял телефонную трубку. По его тону Мэррин поняла, что ответил ему отец.
– Мэррин остается ночевать у меня, – сообщил Амос, тщательно скрывая неприязнь к собеседнику. – А если кому—то интересно мое мнение, я бы предпочел, чтобы она пожила у меня до тех пор, пока дом, где вы все так прочно обосновались, снова станет ее собственностью.
И с этими словами он положил трубку.
Потом повернулся к Мэррин, улыбнулся и подмигнул ей:
– Считаешь, что я был несколько… м—м–м… резковат?
– Ну, я…
– Понимаю, ты бы действовала намного мягче. Но я знаю твоего отца гораздо лучше, чем ты. Он живет по принципу «положи мне палец в рот, и я всю руку откушу». – Улыбка исчезла с лица Амоса. – Твой брат пошел в него. А вот ты, моя милая, ты в маму.
– У Роберта сейчас настали трудные времена, – немедленно встала на защиту брата Мэррин.
– И у тебя тоже, дорогая, – спокойно возразил Амос. – Не хочешь рассказать, что с тобой произошло? Да ты пойми, я ведь не из стариковского любопытства. Просто ты мне слишком дорога.
– Спасибо, дядюшка, ты помог уже тем, что разрешил мне переночевать у тебя.
– Брось, – отмахнулся старик, продолжая размышлять о проблемах племянницы.
Следуя присущей ему логике, он предположил:
– По всей вероятности, это связано с деньгами, да? – Не услышав от Мэррин возражений, он подхватил возникшую мысль: – Ты вполне справлялась до того, как тебе на голову свалился брат со своей ватагой, а потом еще и папаша—пьяница. Они—то и подточили твой бюджет. По дому ничего не делают, сели тебе на шею и ножки свесили…
Амос умолк, запустив пятерню в седую шевелюру. А Мэррин смотрела на него и удивлялась его проницательности. Ведь она ни разу не говорила с ним на эту неприятную тему.
Внезапно он бросил на нее пронзительный взгляд.
– Они хотят, чтобы ты продала мамино кольцо, да?
Мэррин грустно усмехнулась. Амос отлично знал, как она дорожила этим колечком.
– Ох, дядюшка, я уже продала его, – призналась девушка и разрыдалась.
Старик немедленно подсел к ней и обнял за плечи. Мало—помалу Мэррин выложила ему историю об ограблении, повинуясь внутреннему побуждению поделиться с самым близким ей человеком.
– Значит, это случилось рядом с домом Джерада? – спросил Амос. – Парень мне сразу понравился. Он тебе помог?
Мэррин рассказала Амосу о том, как Джерад дал ей в долг две тысячи фунтов, но о любви к Джераду она не могла поведать никому, даже дяде Амосу. Остановилась Мэррин на том, что отец увеличил ее долг на четыреста фунтов, и добавила:
– Сегодня вечером я заехала к Джераду.
– Бедная девочка, он ведь тебе небезразличен, – понимающе вздохнул проницательный старик, почесывая подбородок. – Ты приехала к нему, и вы поссорились. А предметом ссоры стали деньги, одолженные им твоему отцу, которые тот рассматривает как подарок и отдавать не собирается. Так?
– Что—то вроде того, – пробормотала сконфуженная Мэррин.
– Ладно, дорогая, утро вечера мудренее, – сказал Амос, поднимаясь. – Ложись—ка ты спать, да отдохни хорошенько, а завтра поглядим, что можно сделать.
Спать—то Мэррин легла, но выспаться ей почти не удалось. Тяжелые мысли вконец извели ее. То она думала о том, насколько усугубил ее положение отец, выпросив деньги у Джерада, то вспоминала, что Джерад выведал у отца, куда она поехала, и просил не говорить ей об этом…
Проснулась она рано и, выйдя в гостиную, с удивлением обнаружила там Амоса Ярдли, облаченного не в обычный потертый комбинезон, а в приличный костюм и отутюженную белую рубашку.
– Не буду спрашивать, как ты спала. Ответ вижу на твоем лице, – с добродушной улыбкой проговорил дядя Амос. – Вон какие круги под глазами. Да и у меня ночка выдалась не из легких, – признался он.
– Все ломал голову над своим изобретением?
– Ломал, да не над изобретением. Проблемка, знаешь ли… Но сейчас все стало на свои места. Итак, юная леди, уважь старика, возьми сегодня отгул на работе.
Мэррин непонимающе уставилась на него.
– Это еще зачем? А, ты считаешь, что я слишком плохо выгляжу, чтобы показываться на людях? – Она улыбнулась. – Не волнуйся, со мной все в по…
– Спрашиваешь, зачем? Отвечаю. Мне нужно отлучиться по неотложным делам, а ты, моя дорогая, сделай милость, съезди по адресу, который когда—то был твоим, собери свои вещички и привези их сюда.
Видя, как Мэррин в ужасе качает головой, он твердо добавил:
– А на обед я хочу жаркое, приготовленное по рецепту твоей мамы. Помнишь его? Так чего стоишь? Отомри, дорогая, иначе тебе просто не успеть управиться с моими поручениями.
Мэррин с обожанием смотрела на этого человека, всю жизнь заменявшего ей отца.
– Я согласна, – улыбнулась она.
– Моя девочка, – одобрительно кивнул Амос.
Мэррин была рада, что все утро ей пришлось суетиться: это отвлекало от горьких мыслей о Джераде. Воспользовавшись отсутствием дяди, она сделала в доме генеральную уборку, стараясь не трогать его бумаги и чертежи. Она ничего в них не понимала, но дядя ими дорожил.
В четверть десятого Мэррин выкроила минутку и позвонила в свой офис. Объяснила, что она жива и здорова, но ей нужно денек отдохнуть, и договорилась с боссом об отгуле. Потом снова принялась скрести полы и мыть окна.
Вскоре дом сверкал чистотой, и Мэррин отправилась домой за вещами. Ни отец, ни брат не возражали против ее переезда. Похоже, их этот факт нисколько не тронул. И лишь Кэрол сказала, что будет по ней скучать.