Эрик пожал плечами.
— Мой грузовик стоит за углом. Сейчас подгоню и закину тебя на заднее сиденье.
— Закинешь меня? — Крид зарычал, а Эрик рассмеялся.
— Без обид, чувак. Я сейчас вернусь, — он подмигнул Агги и, повернувшись, зашагал в том направлении, откуда они пришли.
Крид изо всех сил старался завязать светскую беседу с моей сестрой, но, казалось, почувствовал почти облегчение, когда Эрик вернулся в гигантском оранжевом пикапе «Додж».
— Эй, на самом деле тебе не обязательно сидеть сзади, — сказал Эрик, высунув голову из окна.
— Я не возражаю, — ответил Крид, растягиваясь в кузове пикапа.
— У меня там всё ещё до хрена сена.
— Я люблю сено, — ответил Крид и постучал по борту грузовика. — Вперёд.
Эрик посмотрел на меня.
— Я обещаю, что верну его, — выражение его лица стало по-настоящему мягким, когда он взглянул на Агги. — Позвони мне, если захочешь, чтобы нас не было дольше часа.
Агги внезапно забеспокоилась. Она грызла ноготь.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Крид помахал из кузова пикапа, когда Эрик отъехал. Я решила, что мне не нужно беспокоиться о нём; Эрик, казалось, мог поддерживать достаточно разговор для них двоих.
Сестра старалась выглядеть беззаботной. Она указала на Крида.
— Ты ничего не говорила о нём.
Я мотнула головой в том же направлении.
— Ну а ты ничего не говорила о нём.
Она обхватила себя руками и помрачнела.
— Думаю, есть немало вещей, которые мы ещё не знаем друг о друге.
— Да, — согласилась я. — И я ненавижу это.
Августа присела на бордюр. Я села рядом с ней. Она вздохнула. Я знала, что она собирается затронуть прошлое. Меня это не беспокоило. Я была готова поговорить об этом.
— Однажды я спросила тебя, было ли что-нибудь между тобой и ним. Мейсон. Ты ответила мне «нет».
— Я солгала, — спокойно призналась я.
— Ты солгала, — кивнула она, — ты никогда не лгала мне раньше. Я знала, что ты лжёшь.
— Я не очень-то гордилась собой.
— Нет, и не стоило, — она скорчила гримасу, — это неправильно. Прошло четыре года. Не так должно проходить наше воссоединение.
— Всё в порядке. Агги, ты можешь спросить меня о чём угодно. Ты можешь сказать мне всё, что тебе нужно.
Она посмотрела на меня.
— Ты такая красивая, Тру. Даже больше чем тогда. Вот что сводило маму с ума. Она так ревновала, что не могла нормально мыслить, а ты даже не осознавала этого. Мы с Кэрри знали. Миа всегда была погружена в себя. Но ты никогда не понимала, правда?
Напротив, я поняла. Каким-то образом я знала. Примерно в то время, когда мне исполнилось тринадцать, она практически перестала смотреть на меня, словно мой вид причинял ей слишком сильную боль.
— Думаешь, когда-нибудь ты поговоришь с ней снова, Тру? — спросила она и покачала головой, — не бери в голову. Она бросит трубку, если ты ей позвонишь.
— Она не повесила трубку, — тихо сказал я.
Агги удивлённо посмотрела на меня.
Я сглотнула и объяснила.
— Я взяла номер у Кэрри и звонила ей вчера утром, — я попыталась вспомнить каждое слово из того короткого разговора с женщиной, которая родила меня, вырастила, а затем бросила, — не сказала бы, что это была искренняя беседа матери и дочери, и я подозреваю, что мы больше не будем разговаривать. Но она пожелала мне одного: чтобы красивых дней было больше, чем плохих.
Агги закрыла глаза.
— Лора всегда слишком много заботилась о красоте.
— Я не думаю, что она имела в виду именно это. Думаю, это был способ Лоры Ли сказать, что ей не всё равно. Прости меня, Агги. — Слеза скатилась по моей щеке. — Мне жаль, что я ушла, не оглянувшись. Я была потеряна, сестрёнка. Не знала, как смогу позаботиться о себе, не говоря уже о ребёнке, которого носила.
Агги ахнула. Она прикрыла рот рукой. Пока я продолжала говорить, глаза сестры наполнились слезами. Я рассказал ей всё.
— Я знала, что это была девочка, хотя мне отвечали, что не могут сказать наверняка. Какое-то время я думала, что смогу начать всё сначала и дать ей всё то, чего у меня никогда не было. Это продолжалось до тех пор, пока не начались родовые схватки, и я не оглядела убогую одноместную комнату, в которой жила. Там было грязно, а люди снаружи кричали каждую ночь. Я поняла, что не могу дать малышке ничего, кроме большей части той жизни, которую всегда знала сама. Роды проходили тяжело, в итоге врачам пришлось вырезать её из моего живота. Агги, я никогда не обнимала её. Я никогда этого не хотела. Не потому, что не испытывала к ней любви, а потому, что знала, — это лучшее, что я могу сделать. Я расписалась там, где мне сказали, и через три дня вышла из больницы одна. Я не могла быть похожей на Лору Ли и понимала, что если попытаюсь удержать малышку, то так и будет.