— Чего?
— Сестёр.
— Три. Я самая старшая. Затем Меридиан, Августа и Каролина.
— Они не живут поблизости?
— Нет, — тихо ответила я, — никто из них не живёт поблизости. И они никогда сюда не приезжали.
Крид молчал, и я снова подумала, что он уснул. Затем до меня донёсся его голос, странно печальный.
— Наверное, это тяжело. Я бы не смог уйти так далеко без своих братьев.
Я нервничала, когда брала его за руку. Хотя мы занимались сексом больше раз, чем некоторые супружеские пары за год, держаться за руки казалось более интимным, в некотором смысле. Пальцы Крида переплелись с моими и трепет прокатился по моему животу.
— Я не знаю своего отца, — сказала я, целуя костяшки его пальцев, — никогда не знала.
Он сжал мою руку.
— Возможно, это не самое худшее. Иногда отцы оказываются куском дерьма.
Судя по его тону, я предположила, что он знал об этом не понаслышке.
Болезненная мысль пришла мне в голову. Я сказала это вслух.
— Иногда матери тоже могут причинить тебе боль.
— Да, могут, — вздохнул он.
Я заснула, чувствуя прикосновения Крида Джентри. Он провёл руками по моей спине, затем по бёдрам; погладил грудь и положил ладонь на мой живот. Это странно успокаивало, в ласке не было ничего явно чувственного, только нежная фамильярность.
Когда Крид снова был готов к чему-то большему, чем прикосновения, он без колебаний брал то, что хотел. И я была готова следовать за ним.
На следующее утро, когда он проснулся, я уже закончила одеваться. К счастью, все в доме Джентри ещё спали, поэтому я сумела пробраться по коридору в ванную, избегая неловкого разговора. Я как раз надевала обувь, когда Крид потянулся.
— Куда ты идёшь? — пробормотал он, протирая сонные глаза.
— Пока никуда. Я не собиралась уходить, не попрощавшись.
Крид сел.
— Пойдём поедим чего-нибудь.
Он откинул одеяло, встал и открыл дверь спальни. На нём ничего не было.
— Окей, — ответила я, глядя, как его упругая попа скрывается в ванной. Мне стало интересно, загорает ли он голышом, — я подожду тебя здесь.
В ожидании я села на край кровати и уставилась на свои руки. Я не могла придумать, что ещё можно сделать. Дверь напротив открылась, появился Корд, а я слегка подпрыгнула.
— Чёрт, — выругался он, увидев меня, и снова быстро закрыл дверь. Он появился снова, но уже в боксерах. Я закатила глаза. Неужели у братьев Джентри такое повседневное хобби — расхаживать по квартире в чём мать родила?
Корд улыбнулся мне.
— Прости.
— Не бери в голову, — ответила я, вытягивая шею, чтобы посмотреть, не стоит ли Сэйлор позади него. Я не знала, как странно будет для неё увидеть меня на кровати Крида.
— Она ещё спит, — сказал Корд, закрывая за собой дверь. Затем кивнул в сторону двери в ванную, — Здоровяк там?
— Ты зовёшь его Здоровяк?
— Да. Ты нет? — и Корд рассмеялся, — чёрт возьми, послушай меня. Я становлюсь таким же сквернословом, как Чейзин.
— Чейз тоже бродит по квартире голый?
Корд оглядел коридор.
— Нет, его ещё нет дома.
Дверь ванной открылась, и появился Крид во всей своей красе. Корд притворился оскорблённым.
— Прикрой своё дерьмо, Криденс. Ты же знаешь, Сэйлор бесится, когда вы, ребята, ходите с маятником на свободе.
Крид хмуро посмотрел на него.
— Да пошёл ты, сам делаешь так же.
Корд ухмыльнулся.
— Да, но с моим она знакома близко, так что всё в порядке. Ты закончил занимать ванную?
Братья в шутку толкнули друг друга, после чего Крид вернулся в комнату. Он порылся в провисшем комоде, прежде чем нашёл какие-то боксеры и джинсы.
— Что это значит? — спросила я, указывая на замысловатую надпись на его груди. Крид посмотрел вниз.
— Это латынь.
— Спасибо, эту часть я уже поняла. Ты можешь перевести?
Он слегка улыбнулся.
— Означает «Никому не уступай».
Я молчала несколько мгновений, пока Крид заканчивал одеваться. Слова татуировки запрыгали у меня в голове.
«Concedo nulli».
Никому не уступай.
Когда впервые встретила Крида Джентри, я представляла его высокомерным, отстранённым и интересующимся женщинами только для одноразового развлечения. Сэйлор намекала на другую его сторону: любящий брат, художник в душе, пытающийся преодолеть своё болезненное прошлое. Он был непростым человеком, который носил доспехи. Слова на его груди — это своего рода мантра. Возможно, Крид чувствовал необходимость повторять их каждый день.
Внезапно я поняла Крида немного лучше. Я знала эту мантру. Знала очень хорошо, каково это — иметь так много шрамов, что каждое прикосновение вызывает страх повторного открытия ран.