— Пахнет вкусно, — признал я, — как ты сказала, оно называется?
— Гамбо, — ответила она с улыбкой, — ты должен его съесть. Я настаиваю. Внутри колбаса, креветки, овощи и практически всё, что только можно придумать. Мы с сёстрами привыкли месяцами жить только на этом. Я могу приготовить гамбо даже с закрытыми глазами.
Я взял протянутую мне ложку.
— Думал, ты не готовишь.
Трули пожала плечами.
— А я думала, — ты пещерный человек, поэтому соврала.
Она внимательно наблюдала за мной, пока я пробовал кусочек. Чувствовал себя немного неловко, видя, как сильно она хотела, чтобы мне понравилось это дурацкое блюдо. Я медленно прожевал и проглотил.
— Вкусно, — искренне похвалил я.
Она усмехнулась и вернулась к холодильнику.
— Поздравляю. Ты потерял свою девственность креольского гамбо, и теперь ничто другое больше никогда не будет таким вкусным. Хочешь пива?
Я колебался. Я мог выпить. Как делал это часто, но иногда я заходил слишком далеко, даже если не хотел этого. Тогда я проваливался в чёрную дыру и начинал отбрасывать старые обиды. Я не хотел, чтобы Трули видела меня таким. Чёрт возьми, нет.
— Вода подойдёт.
Она принесла мне воды, взяла тарелку с гамбо для себя и села напротив.
— Итак, ты хочешь стать дизайнером, — сказал я. Её тёмные брови удивлённо взлетели вверх, — что? Разве ты не говорила мне об этом?
— Ну, да, но не думала, что ты слушаешь.
— Трули, я тебе уже говорил: я всегда тебя слушаю.
Она с грохотом уронила ложку на тарелку.
— Крид, — Трули произнесла моё имя так, словно это было ругательство. Я перестал жевать, задаваясь вопросом, какого чёрта я сделал, чтобы расстроить её. Она наклонилась вперёд, кончики её волос задевали стол, пока я ждал, когда она посмотрит на меня. Трули подняла на меня взгляд, и я увидел, что она совсем не сердится. Казалось, она нервничала, — ты начинаешь мне слишком сильно нравиться.
— И это плохо? — я положил руку ей под подбородок и наклонился, чтобы нежно поцеловать в губы, — а?
Мы продолжили есть в тишине. Время от времени Трули смотрела на меня тёмными глазами, полными тайн. Это не имело значения, у меня тоже припрятано немного.
После того как мы поели, Трули спросила, не хочу ли я посмотреть телевизор. Мне не хотелось, но я всё равно сел рядом с ней на диван. Она положила голову мне на плечо и счастливо вздохнула, пока я переключал каналы. Я заметил её улыбку, когда обнял за плечи, чтобы прижать ближе. На ум пришли Сэйлор и Корд.
— Тебе нравится это шоу? — спросила она. На экране бегала и кричала куча тощих женщин. Двое из них начали дёргать друг друга за волосы.
— Нет, — я выключил телевизор. Потом коснулся прозрачной ткани её юбки, — ты всегда делаешь одежду, которую носишь?
— Раньше, да. Постоянно рыскала на eBay в поисках винтажных выкроек, а потом тратила большую часть своих сбережений на ткань.
— Раньше? Больше так не делаешь?
— Ну, — медленно произнесла она, — мне пришлось продать свою швейную машинку около года назад. Как только смогу накопить достаточно денег от чаевых, куплю ещё одну. Я скучаю по шитью. Создавать что-то красивое — это огромное удовольствие. Когда мне было около восьми, мама на несколько недель оставила нас с прабабушкой. Не знаю, где, чёрт возьми, она пропадала, но это и неважно. Бабуля Джун была очень милой. Именно она научила меня шить лоскутные одеяла и следовать выкройкам. Джун шила на очень старом Зингере с педалью.
Мои пальцы играли в волосах Трули, пока она говорила. — У неё было что?
Трули взглянула на меня с ошеломляющей улыбкой.
— Педальные машины появились раньше электрических. Бабушка Джун говорила, что её изготовлена в начале 1900-х годов. Машинка была встроена в стол, примерно такой высоты, — Трули встала и жестом объяснила, о чём говорит, — под столом находилась большая плоская педаль и машинка шила со скоростью, с которой ты нажимал ногой.
— А та, что была у тебя, была такой же?
— Нет, — вздохнула она, — у меня была новая модель, электрическая. Вышивала и всё такое. Это была хорошая модель, но я никогда не переставала тосковать по машинке Джун. Когда-нибудь я её получу.
Она снова прижалась ко мне, а я начал гладить её ноги. Заставил раздвинуть Трули колени и расположился между ними на полу.
— Ты мало говоришь, — прошептала она, когда мои руки продвинулись выше, а её ноги раздвинулись шире.