Когда же я попросил его описать девушку и мужчину, старик не смог этого сделать. Хотя для своего возраста он обладал хорошим зрением, в такой темноте его стариковские глаза мало что рассмотрели. Кажется, у девушки были темные волосы и судя по походке он бы дал ей лет двадцать — а больше старик ничего не смог добавить. Но он посоветовал навести о ней справки в кулинарии напротив;
— Она что же, там сидела? — уточнил я. — Прежде чем сесть в машину?
Старик голову.
— Шла она оттуда. Но лучше спросите у них.
Пройдя несколько шагов, Стэн недовольно забурчал:
— Ну зачем нам эти бесполезные беседы? Какое это может иметь отношение к Гриру?
— Ты мне лучше скажи, почему этот парень, если он так хотел догнать белый автомобиль, не стал кричать?
— Откуда я знаю. Может, был просто хорошо воспитан.
— А может, не хотел привлекать внимания. Ведь как-никак патрульный уже держал ухо востро. После выстрела он, конечно же, запомнил эту аллею и в случае чего сразу бы вернулся туда.
— Ну и что ты хочешь сказать — что этот парень и стрелял в Грира?
— А почему бы нет. Допустим, он выскочил на улицу из аллеи и увидел патрульного Стонера, бегущего к аллее. Он не мог побежать, чтобы не выдать себя, и не мог ошиваться с невинным видом возле аллеи с "пушкой" в кармане, потому что если бы его задержали и обнаружили "пушку", ему бы пришлось туго. В его распоряжении было всего несколько секунд, и за эти несколько секунд ему надо было сбросить револьвер…
— Погоди-ка, Пит. Если он увидел Стонера, отчего же Стонер его не видел?
— Потому что Стонер бежал со своего поста по другой стороне улицы, движение тогда было приличное, и он, наверное, не мог глазеть по сторонам, пробираясь в потоке машин к аллее. А мужчина с револьвером смог сразу заметить полицейского в форме, как только выскочил из аллеи на улицу.
— Ладно, со Стонером разобрались. Но отчего парень просто не выкинул "пушку" в сточную канаву? Уж тогда-то он точно сошел бы за простого прохожего.
— Это не годится.
— Почему? Многие так делают.
— Только не те, кто, как этот самый мужчина, хочет сохранить пистолет при себе. А кто, спрашивается, станет из кожи вон лезть, чтобы сохранить при себе семидесятидолларовый ствол? Только тот, кто из этого ствола совершил убийство и знает, что рано или поздно этот ствол выведет сыскарей прямехонько на него.
— Ну, тогда все верно, — согласился Стэн. — Да, и револьвер, возможно, зарегистрирован на него. В любом случае ему грозит пять лет в одиночке.
— Несомненно. Так что в эти несколько секунд ему надо было спрятать свою игрушку там, где её никто бы никогда не стал искать. А как только бы все улеглось, он бы вернулся туда и преспокойно забрал свой револьвер.
— Ага, а тут как по заказу появляется белый кабриолет. Ни тебе окна не надо разбивать, ни двери взламывать — только легким движением руки закинуть "пушку" в машину и тут же как ни в чем не бывало начать разглядывать витрины.
— Да, вполне вероятно, что так оно и было. Во всяком случае, именно этим можно объяснить, почему мужчина побежал за машиной, прося девушку остановиться, но не стал кричать, опасаясь привлечь к себе внимание.
— Мне такая версия нравится, Пит. Очень нравится. А не тот ли это парень, который заморил Грира угарным газом?
— Если убийца Грира — мужчина, что ж, неплохая мысль.
— А, ты все-таки не исключаешь из круга подозреваемых особ женского пола?
— Кстати, об особах, давай-ка выясним, что это за девица с белым кабриолетом.
Как я и предполагал, чтобы найти белый кабриолет, нам со Стэном понадобилось все-то задать несколько вопросов и проехать четыре квартала на казенном "плимуте". Хозяин кулинарии сообщил нам, что девушка была его постоянной клиенткой, а её кабриолет — светло-розовый "крайслер" этого года выпуска — принадлежал её другу, с которым она снимала квартиру в доме неподалеку. Приехав по указанному адресу, мы сразу увидели светло-розовый "крайслер"-кабриолет, припаркованный напротив нужного нам дома, и после недолгих поисков выудили из-под красных подушек заднего сиденья револьвер.
Вот так просто.
Револьвер был просто загляденье — боевой "смит-энд-вессон" 38-го калибра, в отличном состоянии за исключением одной мелочи.
Недоставало одной накладки на рукоятке.
— Ну, теперь ясно, откуда у Грира эта костяная накладка, которую мы нашли у него в кармане. — хмыкнул Стэн. — Похоже, в Эрни стреляли из его же собственной "пушки".
— Не обязательно, Стэн, — возразил я. — То, что мы нашли у него накладку именно от этого револьвера — факт. Но это ещё не означает, что он принадлежал Гриру.
— А может, у него украли этот "смит". Уж не его ли он держал в ящике письменного стола?
— Пока не могу тебе ничего сказать. И давай-ка отнесем его к себе, пока тут не начала собираться толпа зевак.
В "плимуте" я разобрал револьвер, а Стэн светил мне фонариком, пока я его изучал. Один из шести патронов в барабане отсутствовал, а серийный номер был аккуратно спилен.
— Мда, — протянул Стэн, — никто бы не стал так тщательно спиливать номер только хохмы ради. Ты прав, Пит. Мы напали на след.
— Немного дополнительной работы для баллистической экспертизы. Три-четыре часа в кислотной ванне — и этот малыш все нам расскажет о своем происхождении.
Дело в том, что когда серийный номер выбивается на стали, штамповка вызывает изменения молекулярной структуры в нижних слоях металла. Так что почти во всех случаях номер — на этой стадии анализа называемый "татуировка" — можно восстановить путем полировки поверхности до зеркального блеска и последующего нанесения особой микстуры, состоящей из смеси соляной кислоты, дистиллированной воды, этилового спирта и медного купороса.
За двадцать минут пути до главного управления, где размещается отдел баллистической экспертизы, мы со Стэном обменялись лишь дюжиной слов. Мы словно боялись спугнуть госпожу удачу, так неожиданно нам подвалившую.
Пока Стэн разбирался со "смит-энд-вессоном" и пулей, найденной нами в подвале, я стал названивать к нам в отделение в надежде узнать последние новости.
Новости были.
Госпожа удача нам явно благоволила.
Взяли Ударника Дугана.
ГЛАВА 17
— Ну-ка, Пит, повтори, — попросил Стэн, когда я завернул за угол и помчался в северном направлении к Двадцатому участку. Ты меня оттуда так быстро выдернул, что я и половины не слышал из того, что ты им говорил.
— Ударника Дугана взяли на выходе с концертной площадки в Центральном парке. Какой-то детектив из тех, что получили его фото, догадался, что Дуган будет там ошиваться, и не ошибся.
— Молодчага. А почему его забрали на Двадцатый участок?
— Он же у них до сих пор проходит за убийство. Помнишь, четыре года назад он вместе с девицей угрохал ювелира?
— Он дает показания?
— Ха, чтобы такой старый профи, как Дуган, заговорил? Нет, конечно.
Мы ехали в молчанье.
— Вот черт! — пробурчал Стэн.
Я бросил на него недоуменный взгляд.
— Что такое?
— Да все думаю о его проказе.
— Слушай, кончай мандражировать, а?
— Кто мандражирует? Я? Да я просто места себе не нахожу от страха — а ты говоришь, мандражирую…
Приехав в Двадцатое отделение, мы узнали, что Дуган сидит к комнате для допросов, и отправились на второй этаж.
Под дверью стояло несколько детективов и патрульных и пять или шесть репортеров. Они беседовали с лейтенантом Крисом Миллером, начальником следственного отдела.
После обмена приветствиями Миллер сообщил нам:
— У нас его опознали два человека, ребята. Всего было четыре свидетеля убийства. Один из них с тех пор умер, другой переехал куда-то на Запад. Но двое его опознали.
— Выбили что-нибудь из него, лейтенант? — спросил мой напарник.
Миллер коротко рассмеялся.
— Это все равно, что тащить коренной зуб щипчиками для бровей, Стэн. Единственное, что он нам рассказал, так это где подхватил свою проказу.