– Вы построили робота, чтобы он пилотировал «Парсек» вместо человека. Он должен был подать рычаг управления на себя, установить его в определенное положение, а затем тепло его рук должно было, обеспечив полный контакт, привести механизм в действие. Просто, не правда ли, доктор Кэлвин?
– Просто, доктор Блэк.
– И если бы робот не был надежнее человека, все было бы в порядке. К сожалению, на «Ю. С. Роботс» считали своим долгом сделать робота надежнее человека. Роботу было приказано крепко схватить рычаг, притянуть его к себе и держать. Крепко! Это слово было выделено, повторено, подчеркнуто. И робот выполнил приказ, Но вот незадача; робот раз в десять сильнее человека, в расчете на которого был сконструирован рычаг.
– Вы хотите сказать…
– Я не хочу сказать, а говорю, что рычаг погнулся. Погнулся вполне достаточно для того, чтобы сместить спусковой механизм. И когда тепло рук робота сместило термоэлемент, контакта не произошло… – Он ухмыльнулся. – И это не просто неудача с одним роботом, доктор Кэлвин. Она символична: это провал самой идеи.
– Перестаньте, доктор Блэк, – ледяным тоном сказала Сьюзен Кэлвин. – Это уже не логические рассуждения, а проповедь миссионера. Робот обладает способностью адекватно понимать приказы, а также огромной силой. Если бы те, от кого исходил приказ, вместо глупого слова «крепко» использовали количественные термины, этого бы не случилось. Если бы ему сказали: «Потяни рычаг с силой сорок пять фунтов», – все было бы в порядке.
– Иначе говоря, – сказал Блэк, – несостоятельность робота должна возмещаться изобретательностью и интеллектом человека. Уверяю вас, что там, на Земле, это будет понято именно так, и «Ю.С. Роботс» вряд ли простится этот провал.
Генерал-майор Кэллнер, в голосе которого снова зазвучали властные нотки, сказал:
– Постойте, Блэк, вся эта информация – секретная.
– И ведь ваши утверждения, – вставил Шлосс, – еще никем не проверены. Мы пошлем на корабль людей и выясним это. Может оказаться, что дело вовсе не в Роботс.
– И вы постараетесь, чтобы был сделан именно такой вывод, не правда ли? Не думаю, что поверят именно заинтересованной стороне. К тому же я еще не все сказал. – У него был припасен третий удар, – С этого момента я отказываюсь от дальнейшего участия в проекте. Я подаю в отставку.
– Почему? – спросила Сьюзен Кэлвин.
– Потому что я, как вы сами отметили, доктор Кэлвин, миссионер. На мне лежит миссия. Мой долг рассказать на Земле: эра роботов привела к тому, что человек ценится дешевле робота. Теперь можно рисковать человеком потому, что нельзя рисковать роботом. Я полагаю, что земляне должны об этом узнать. Многие и так уже относятся к роботам с опаской. «Ю.С. Роботс» пока еще не добилась законодательного разрешения на использование роботов на Земле. Думаю, что мое мнение окончательно решит дело, доктор Кэлвин. В результате того, что произошло сегодня, с вами, вашей компанией и вашими роботами во всей Солнечной системе будет покончено.
Блэк понимал, что предупреждать ее об этом не стоило, но был не в силах удержаться. Он ждал этого момента с тех пор, как отправился на «Парсек», и не мог отказать себе в удовольствии.
Он с торжеством заметил, как блеснули на мгновение светлые глаза Сьюзен Кэлвин и слегка порозовело ее лицо.
– Ну, что вы мне на это скажете, ученая дама?
Кэллнер сказал:
– Никто не разрешит уйти вам в отставку, Блэк, и никто…
– А как вы мне помешаете, генерал? Вы что, забыли – ведь я герой. А на старушке Земле героев всегда носили на руках. Они захотят узнать, как было дело, и поверят всему, что я скажу. И им не понравится, если кто-то попытается мне помешать, по крайней мере пока я герой новый, с иголочки. Я уже сказал Ронсону из Интерплэнетери Пресс, что у меня есть сенсационная новость, – новость, из-за которой полетят со своих мягких кресел все правительственные чиновники и чиновники от науки. Так что Интерплэнетери не терпится узнать, что же я скажу. Поэтому помешать мне нельзя, разве что убить. И даже если вы это сделаете, вряд ли вам это поможет.
Реванш был полным. Он сказал им все, что хотел. Он поднялся, чтобы уйти.
– Минутку, доктор Блэк, – тихо и властно сказала Сьюзен Кэлвин.
Блэк невольно обернулся, как школьник на учительский голос, и, чтобы скрыть это, издевательски спросил:
– Я полагаю, вы хотите что-то объяснить?
– Вовсе нет, – натянуто ответила она. – Вы прекрасно все объяснили за меня, Я остановила выбор на вас, так как думала, что вы быстрее других разберетесь в ситуации. Мы уже встречались. Я знала, что вы противник роботов и, следовательно, не питаете относительно них иллюзий. Из материалов вашего дела, которое я просмотрела прежде, чем дать вам задание, я узнала, что вы были против посылки робота в гиперпространство. Вашему начальству это не понравилось, но я сочла, что это говорит в вашу пользу.
– Простите за грубость, но я не понимаю, о чем вы, доктор.
– О том, что вы должны были понимать, почему роботу давать это задание нельзя. Вы же сами сказали: несовершенство робота приходится компенсировать изобретательностью и разумом человека. Именно так, молодой человек, именно так. Роботы лишены изобретательности. Их интеллект ограничен и может быть полностью просчитан. В этом, собственно, и состоит моя работа.
Получив приказ, точный приказ, робот его выполняет. Если приказ не точен, он не в состоянии исправить ошибку сам. Вы ведь сами говорили об этом, вернувшись с корабля. Так как же посылать робота искать неисправность, если мы сами не знаем, в чем она состоит, а значит, и не можем дать ему точного приказа? «Найди неисправность» – такой приказ можно дать только человеку, но не роботу, Возможности человеческого мозга, пока по крайней мере, точному просчету не поддаются.
Блэк резким движением сел и смятенно посмотрел на психолога. Ее слова заставили его снова осознать то, что под напором эмоций как бы задвинулось в глубь подсознания, Ему нечего было возразить. Хуже того, его охватило ощущение полного бессилия.
Он ответил:
– Вы могли бы сказать все это раньше.
– Могла, – согласилась доктор Кэлвин, – но я увидела, что вы, и это вполне естественно, боитесь потерять рассудок. Охватившая вас тревога скорее всего помешала бы проведению расследования. И я подумала: пусть он считает, что я посылаю его только потому, что ценю робота дороже человека. Я подумала: это его разозлит, а гнев, дорогой доктор Блэк, бывает очень полезен, Во всяком случае он притупляет страх. По-моему, так и получилось. – Она небрежно сложила руки на коленях, и на лице ее появилось слабое подобие улыбки.
– Черт возьми, – сказал Блэк.
Сьюзен Кэлвин продолжала:
– А сейчас, если позволите дать совет, возвращайтесь к своей работе, будьте героем и расскажите вашему приятелю журналисту подробности героического деяния. Пусть это и станет обещанной ему сенсацией.
Блэк медленно, неохотно кивнул.
К Шлоссу вернулось спокойствие; Кэллнер обнажил зубы в улыбке. Они молча попрощались с ним за руку. Пока говорила Сьюзен Кэлвин, они тоже не проронили Ни слова.
Блэк сдержанно обменялся с ними рукопожатием и сказал:
– Героиней следовало бы объявить вас, доктор Кэлвин.
– Не говорите глупостей, молодой человек, – ледяным тоном ответила Сьюзен Кэлвин. – Это моя работа.