Она заразительно смеется, и я расслабляюсь на водительском сиденье, выезжая из Куантико и направляясь к своему дому.
‒ Звучит неловко. Но, по крайней мере, подросток не был сексуальным психопатом, ‒ к ее тону добавляется напряженная нотка, но потом она прочищает горло, пока я зеваю. ‒ Ты действительно устал. Отпущу тебя.
‒ Я еду домой. У меня есть полчаса свободного времени. Составь мне компанию.
‒ Хм-м, думаю, ты все еще хочешь, чтобы я была твоим развлечением.
Моя улыбка увеличивается.
‒ Я попросил бы больше, чем просто забавный телефонный разговор, но мне нужно вернуться обратно, как только я посплю. У нас открылись новые обстоятельства в одном из наших дел, что означает, что объем работы снова увеличивается.
‒ Хм-м-м, что бы ты попросил, если бы мог? ‒ спрашивает она так, будто флиртует со мной сейчас, что противоречит осторожности, которую она проявляла всего несколько дней назад.
‒ Я бы пригласил на ужин. Возможно, на фильм, если ужин пройдет хорошо, и ты не совершишь ошибок, которые могут сорвать свидание.
Она мягко хихикает.
‒ Какие могут быть ошибки? Пытливый ум и все такое?
‒ Обычные. Съешь козявку. Выпьешь мочу... Достанешь страпон, которым захочешь меня трахнуть. Я в этом не разбираюсь.
На этот раз она начинает хохотать, и я слушаю, впитывая. Я не знаю, почему мне кажется, что я совершил что-то особенное, заставив ее смеяться. Опять же, что-то мне подсказывает, что она делает это не часто.
‒ Ну, у меня никогда не было привычки есть козявки. Питье мочи не привлекает меня. У меня будет простое пиво, если я буду в настроении выпить что-то похожее на мочу. И я спрячу свой страпон, пока ты не будешь более спокойно относиться к своей сексуальности, чтобы поддаться этому…
‒ Наносишь удар по моей сексуальности. Мило, ‒ заявляю я сухо, слушая ее смех еще немного, при этом продолжая улыбаться.
‒ Итак, как ты профилируешь людей? ‒ задумываюсь я, когда ее смех затихает.
‒ Как я это делаю? Или зачем я это делаю? ‒ отвечает она.
‒ И то, и другое.
‒ Ну, я в большинстве случаев делаю это, основываясь на языке тела при личной встрече и микро-выражениях лица, конечно. Я обращаю внимание на формулировки, когда это текст. Я слушаю тон голоса и интонацию. Я делаю это, потому что запустила этот онлайн-сайт, и ты должен знать обо всей чуши своих пользователей.
‒ Ты открыла магазин одна? ‒ спрашиваю я, выуживая больше личной информации.
‒ У меня есть бизнес-партнер. Он держит за собой всю техническую работу, а также разработал программу для определения потенциальных поддельных учетных записей. Это сильно упрощает процесс, хотя мы все еще просеиваем некоторые счета вручную.
‒ И этот партнер-мужчина просто друг? ‒ спрашиваю я, любопытствуя дальше.
Она колеблется, но потом весело отвечает:
‒ Если ты спрашиваешь, свободна ли я, то ответ ‒ да. На какое-то время. Я бы не позвонила тебе и не флиртовала, если бы встречалась с кем-то.
‒ Что ж, это отстойно, что я не могу увидеть тебя сегодня вечером. Боюсь, ты можешь устать ждать, когда я освобожусь. Я буду работать сверхурочно в поисках новых потенциальных зацепок. Но если ты не против кофе, я могу встретиться с тобой в том же месте, где мы встретились, на обратном пути в офис через несколько часов. Скажем, в пять или около того?
‒ Я предпочитаю кофе по утрам, но ты можешь купить мне маффин. У них замечательные маффины.
‒ Кофе по утрам, ‒ повторяю я, моя усмешка растет. ‒ Верно подмечено.
‒ Вы флиртуете со мной, агент Беннетт?
‒ Только если немного. Ты когда-нибудь скажешь мне свое имя?
‒ А, точно. Ты же не знаешь моего имени. Опасно разговаривать с незнакомцами, знаешь ли.
‒ Я в курсе. Я профилирую серийников всю жизнь.
Она крошечное существо с невероятными глазами, но, без шуток, я должен опасаться ее. Я уверен, что она знает, что у меня есть значок, и это успокаивает ее; она предполагает, что все должностные лица, представляющие закон, являются ангелочками с чистыми намерениями. Это наводит меня на мысль, что у нее никогда не было проблем с законом.
‒ Серийники? ‒ спрашивает она. Ее голос немного дрожит, напоминая мне, что я сказал.