‒ Серийные преступники. Я перешел от серийных похитителей трусов к серийным убийцам. Надеюсь, это не проблема. Из-за этого у меня были сложности в отношениях в прошлом.
Она прочищает горло.
‒ Эм, нет, не проблема. Но разве ты не должен хранить такое в тайне от посторонних?
‒ Это не секретная информация. Я был в новостях раз или два. И, кроме того, я предпочел бы, чтобы мы не были чужими. Так как тебя зовут?
Она делает паузу дольше, чем хотелось бы. Я понимаю ее, но не могу определить степень своей правоты и теряюсь в догадках, почему она спокойна.
‒ Лана. Лана Майерс. Не стесняйтесь разузнать обо мне все, мистер Профайлер.
Дружелюбный тон вернулся, и я свернул на подъездную дорогу, которая доставит меня домой.
‒ Предпочту, чтобы ты удивила меня, Лана Майерс. Я только выполню небольшую проверку, чтобы убедиться, что ты не преступница или беглянка. Это может быть проблемой, учитывая мою работу, ‒ говорю я, легко смеясь.
Она тоже смеется, а затем вздыхает.
‒ Кофе позже? ‒ спрашиваю я ее.
‒ Маффин, помнишь?
‒ Точно. Извини. Сон одолевает.
‒ Увидимся позже, агент Беннетт.
‒ Определенно, ‒ говорю я ей, зевая, когда я подхожу к своему дому.
Она кладет трубку, и я сразу же печатаю ее имя в сообщении для Хэдли.
Хэдли: Что мне искать?
Я: Только судимости.
Хэдли: Сделано. Она чиста.
Я: Быстро, однако.
Хэдли: Я же говорила.
Посмеиваясь, я убираю телефон и захожу внутрь. Мой мозг истощён, но я все еще сортирую факты дела в голове, думая о том, что мы, возможно, упускаем.
Преступник мучает своих жертв в течение нескольких дней, но не одно и то же количество времени. Три дня в последнем случае. Два дня для первых двух тел. Четыре дня на третью и четвертую жертвы. Отсутствие согласованности не имеет смысла, как и целенаправленно удаленная кожа. Травмы всегда разные, за исключением удаления проклятого члена. Иногда все пальцы обрезаны. Иногда нет.
Мой дом пуст, тих и немного жутковат, учитывая дело, над которым я работаю. Все жертвы похожи на меня самого. Одинокие. Изолированные. Физически привлекательные. Жили в уединенной местности. Трудоголики.
Мой ближайший сосед находится в миле вниз по дороге.
Долгое время никто не замечает, что жертвы пропали. На работу поступает звонок. Это записанный на пленку мужской голос, как мы догадываемся, учитывая, что текст везде одинаков. Очевидно, что ни одна из компаний не регистрирует эти звонки, поэтому мы должны доверять их информации.
Последнее тело было найдено только потому, что один из коллег жертвы по работе пришел, чтобы выяснить, почему он не являлся на работу четыре дня и не предупредил.
Как-то удручает знание того, что никто за пределами работы ничего не заметил. То же самое относится и ко мне.
Мои глаза сканируют дом по привычке в поиске чего-нибудь необычного. Как только я убеждаюсь, что всё на своих местах, я снимаю пистолет, включаю сигнализацию, а затем бросаюсь к кровати.
Глаза закрываются, и я готовлюсь, как всегда, увидеть картинки мертвых тел.
Вместо этого, я потерялся в невероятных зеленых глазах, которые увижу чуть позже.
Глава 3
Когда вы ухаживаете за красивой девушкой
час кажется секундой. Когда вы сидите
на раскаленной золе, секунда кажется часом.
Это и есть относительность.
А. Эйнштейн
Лана
Уже после пяти, я начинаю поглядывать на часы и задаюсь вопросом, действительно ли меня отшили. Я не уверена в том, что заставило меня позвонить ему, флиртовать, а затем согласиться на свидание. Может быть, это потому, что мне хочется меньше чувствовать себя ледяным монстром и больше походить на женщину.
Я жива. Другие мертвы.
Я жива, пока чувствую смерть.
Возможно, я хочу чувствовать себя живой, учитывая, что мое время может быть ограничено. Я должна ценить каждую минуту... когда не собираю долги. Не совсем романтично думать о парне, пока нарезаешь кого-то на куски, но Логан был определенно в моих мыслях в течение трех дней, потраченных на погашение долга Бена.
Не в темных местах моего разума, которые тоже зарезервированы для мести. Нет. Логан был в хороших частях, которые, как я думала, больше не существовали. Он нашел глубоко похороненный свет, будто не все добро внутри меня было уничтожено.
Когда я собираюсь написать ему и узнать, все ли у него хорошо, внезапно кто-то садится в кресло передо мной, и я поднимаю глаза, чтобы встретить взгляд мягкого голубого оттенка. Я могу смотреть в них весь день. Остальные части его тела тоже подходят к этим прекрасным озерам.