Ранее она исчезла из кафетерия с Лейси Трумэн — всегда улыбающейся популярной подружкой Брэда Шоу, недалекого спортсмена, - предположительно, чтобы закончить свою экскурсию по территории, но вернулась через полчаса, чтобы перекусить, прежде чем мы все должны были направиться в актовый зал на ежегодную приветственную речь директора.
— Ты знаешь, что они все говорят о тебе, не так ли? — Тихо говорит Келлан рядом со мной.
Я не отрываю взгляда от спины Арабеллы.
— Конечно.
Это то, что они всегда делали. Я не могу вспомнить время, когда они не говорили обо мне, шептались за моей спиной и избегали привлекать мое внимание. Даже до того, как умерла моя мама, я был аутсайдером, странностью. Разница была в том, что после ее смерти мне стало пофиг. Они все забыли Илая Трэверса, который был раньше. Тот, у кого было двое счастливых родителей. Тот, кто был неудачником, потому что изо всех сил пытался наладить контакт с людьми. Все, что они знают, - это Илай Трэверс, который пришел после. Тот, кто больше не заботился о том, чтобы пытаться вписаться в общество, кому было наплевать на светские тонкости. Тот, кто с радостью наблюдал бы, как весь мир, блядь, горит, просто чтобы почувствовать жар от пламени.
На другом конце комнаты Лейси смеется и кладет руку на плечо Арабеллы. Я вскакиваю на ноги, тянусь за своей сумкой и направляюсь к двери, стараясь не ударить мою новую сводную сестру сумкой по плечу, проходя мимо.
— Чертовски грубо, — бормочет Брэд, и я останавливаюсь.
Весь кафетерий затаивает дыхание, когда я поворачиваюсь лицом к капитану футбольного клуба. Я поднимаю бровь.
— Хочешь что-нибудь сказать?
Спортсмен бледнеет, но выдерживает мой взгляд.
— Просто говорю, что было грубо врезаться в нее вот так, без извинений.
— Все в порядке. — Голос Арабеллы дрожит, и я перевожу взгляд на нее.
Уголки моих губ приподнимаются.
— Какого хрена я должен извиняться, когда мне нихуя не жаль?
— Потому что это хорошие манеры.
Я наклоняю голову и возвращаю свое внимание к Брэду.
— У кого-нибудь за лето выросла пара яиц?
Он ерзает на своем сиденье, ненадолго опускает глаза, прежде чем снова поднять, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Я просто говорю...
Моя улыбка становится шире. Его глаза тоже.
— Это первый день нового учебного года. Ты действительно хочешь, чтобы он начался так? Подумай хорошенько и свяжись со мной.
Я поворачиваюсь и выхожу. Келлан догоняет меня как раз в тот момент, когда я провожу пальцем по деревянной обшивке в туалете для мальчиков. Я игнорирую его, пока не слышу мягкий щелчок, и панель открывается. Я пригибаюсь и забираюсь внутрь. Он следует за мной, толкая потайную дверь на место. Секретный туннель слишком низок, чтобы можно было стоять прямо, и мы приседаем, чтобы двигаться по нему, пока не достигаем угла, где он расширяется. Келлан подходит, чтобы оказаться рядом со мной, и мы продолжаем в тишине, пока не доходим до конца. Я отступаю и позволяю ему найти скрытую защелку. Он садится и проскальзывает в щель. Я бросаю свою сумку внутрь, а затем приземляюсь рядом с ним и выпрямляюсь.
Потайной ход выходит на край старого кладбища. Главным зданием школы раньше было большое поместье, построенное английским лордом, когда он иммигрировал более ста лет назад. В какой-то момент содержать его стало слишком дорого для его потомков, у которых закончились деньги, и они продали его. Двадцать лет назад оно было преобразовано в школу —Академию Черчилля Брэдли, названную в честь самого лорда Черчилля Брэдли.
Это место полно секретных туннелей. Я не уверен, сколько людей знают о них, но я никогда не видел доказательств того, что кто-то еще ими пользовался.
— Мы должны вернуться через тридцать минут, — говорит Келлан, проводя рукой по бедру.
— Сначала я хочу сходить к гробнице и убедиться, что ничего не тронуто.
Он кивает, и мы отправляемся по траве.
Могила находится на дальнем краю кладбища, в роще деревьев. Внутрь ведет небольшая арка. Она заросла и неухожена. Я мог бы почистить её, но это облегчило бы доступ к ней любому, а это не соответствует моим целям. Мне нравится, что это место, доступ к которому есть только у нас.
В центре кладбища есть могила поменьше, которая годами использовалась смелыми... Но эта? Этот - наша.
К металлическим дверям, вырубленным в грязи, ведут пять ступенек, и я иду к ним, на ходу вытаскивая ключ из кармана. Он был в замке, когда мы впервые обнаружили это место во время нашего первого года в АЧБ. Келлан пытался убежать, а я искал место, чтобы спрятаться.
Никто из нас не тот, кто поступил в академию... одиноким и напуганным.
Раздается глухой стук, когда ключ поворачивается в замке, и я толкаю дверь, чтобы войти внутрь. Мои глаза осматривают интерьер в поисках чего-нибудь необычного, но он выглядит точно так же, как и тогда, когда мы уезжали в начале лета.
Я продвигаюсь глубже внутрь и провожу пальцами по мраморному гробу, установленному в центре.
— Мы вернулись, Черчилль. Ты скучал по нам?
Келлан хихикает у меня за спиной. Я кладу свою сумку на гроб и достаю блокнот для рисования. Открываю его, сажусь и переворачиваю страницы.
— Это Арабелла? — Келлан показывает пальцем на девушку, которую я нарисовал пригвожденной к кресту.
— Может быть.
— Мы собираемся воссоздать это?
Я приподнимаю одно плечо.
— Ты думаешь, нам следует пригвоздить ее к кресту?
— Ты уже видел ее обнаженной? Его палец проводит по груди девушки на рисунке.
— Пока нет. Но у меня наметанный глаз..— Я ухмыляюсь. — И я порылся в ее шкафу, прежде чем она собрала вещи, чтобы приехать сюда. — Я достаю другую книгу. Я заменил замок на ее дневнике на новый, просто для вида. — Я знаю все ее секреты.
Келлан тянется за книгой.
— Это ее дневник?
Я бросаю это ему.
— В основном скучно. Много прозы "горе мне", но там есть пара вещей, которые меня удивили. Прочти это. Я выделил свои любимые части.